Река времени. Дневники и записные книжки

В рассуждении стиха могу сказать, что ритм важнее рифмы. Стихи могут быть и без рифмы. Но без ритма разрушается музыка стиха. Из ритма рождается мелодия. Ритм означивает её границы, скрепляет их и не даёт музыке распасться. Последнее слово может быть неблагозвучно, но если оно совпадает с предшествующим по внутренней мелодии, по ритму с предшествующим словесным рядом, его неблагозвучие ослабляется.

Разум

Зачем нам разум? Он помогает выживать, но он и умножает скорби. Никто из живых существ на земле не страдает от предчувствия, предвидения неизбежной смерти, кроме человека. Все живут настоящим и мучаются предощущением смерти только перед самым её приходом.

***

Жизнь ― это мгновенье, то, что происходит сейчас. И надо жить этим мгновеньем, как можно ярче и полнее. «Люби, покуда любится, встречай, пока встречается…» И даже погружаясь в историю, в прошлое, мы живём чувством любознательности в настоящем.

И всё же без ощущения, сознания того, что позади и что впереди, без мечты воображения жизнь наша была бы бедна и скудна.

Грех

Вероятно, разум и есть грех Адама и Евы, за который они изгнаны из рая детского неведения и простоты сердца. «Во многом знании многая печаль». Разум, умножающий печаль.

Искусственный разум

Почти всякий раз, когда у меня с компьютером что-то не ладится, мною овладевает сильнейшее волнение, что-то вроде паники. Мысль в лихорадке бежит бог знает куда, не могу сосредоточиться. Вероятно, та же причина и моих сложных отношений с математикой. Реакции моего мозга слишком быстры. И я пролетаю мимо тех точек, на которых нужно остановиться, не хочу границ и законов, диктуемых мне извне. Моё образное мышление, воображение, быстрота нервных реакций опережают ритм математики и, не в силах остановиться на соотношениях знаков и формул, летят дальше, сами не зная куда. Выходит, образное, эмоциональное мышление быстрее математического и не может работать с ним в одном ритме.

***

Всякое приближение к Богу: в буддизме ли, в христианстве, в иудаизме ― освобождает от шероховатостей жизни, но она же и есть высшая степень зависимости, такая же, как у пьющего ― зависимость от вина, у курящего ― от табака, у наркомана ― от зелья? И всякое сопротивление, удаление расценивается как попадание в плен жизненной несвободы? В сущности, две несвободы, но одна в согласии с желаниями, другая ― вопреки им.

***

Нужно иметь живую, широкую и чуткую душу, чтобы принять в сердце и отозваться на послание, предназначенное всем, но не до всех дошедшее. Многие не хотят раскрывать сердце, не желая признавать чужое слово. Узкое, личное, своё, мелко самолюбивое застит свет, наполняет сердце чёрной завистью. Примерно то же самое произошло и с моею повестью о Тургеневе и с книгой рассказов о русских писателях. Люди с открытым сердцем, незашоренными глазами, неотравленные завистью и больным самолюбием, приняли и ту, и другую с радостью. Те же, учёные, критики, которые могли бы оценить тему и исполнение с наибольшей полнотой, отмолчались. А ведь автору необходимы признание, обратная связь; не для межзвёздного же пространства он пишет.

***

В тесных рамках приходится жить, с частой тревогой и огорчениями в душе. Сколько шрамов остаётся на сердце после каждого такого «подарка»! Одно лекарство, которого никто не может у меня отнять: сесть за письменный стол, писать, работать и не думать о том, что и как о тебе говорят. Мир не переделать. Так было, так будет!

Говорю это вовсе не для того, чтобы уколоть, отомстить людям, с которыми так или иначе связана моя жизнь, не одни горькие, но и много светлых переживаний. Я только исправляю пером то, что наспех, в ослеплении обманчивых чувств, в плену привычных предубеждений, набросано сырыми красками жизни. Жизнь не перепишешь, но картину можно поправить.

Дело не в обиде. У меня достаточно опыта смирения. Я знаю его очистительную силу. Но как преодолеть это чувство стыда за этих людей? Бог им судья!

Истоки

Каждый должен иметь свои истоки, свою родину в душе, чувство прошлого, настоящего и будущего. Перекати-поле не врастает в почву и плодов не даёт. А если и даёт, то такие же сухие, никого не радующие, неглубокие, как и сами пыльные колючки.

Раннее лето

В самом начале мая после короткой весны за день-два всё зазеленело, распустилось. Поднялась трава, проклюнулись листики из набухших почек на деревьях. Зимы как будто не было. А весна мелькнула серым рукавом прошлогодней ветоши ― и, не успели оглянуться, из неловкого застенчивого подростка превратилась в молодую цветущую девушку.

Сегодня, гуляя по аллее вдоль наших домов, заметил мелкие горошинки нераскрытых цветов липы. Каштаны уже давно опушились. Всё точно спешит и рвётся куда-то, конечно, к радости лета, тепла, полной жизни, но ранний жар несёт в себе и раннюю усталость, как раннее познание ― разочарование.

Жизнь

Думаю, откуда берётся страдание, всё тёмное, жестокое и грязное? И возможна ли жизнь без этого? Возможен ли рай как безмятежное, неизменно чистое существование? Вряд ли.