Душа моя плакала, и слёзы становились словами. Из этих горько-сладких слёз все мои ранние лирические наброски. Своё я находил и в томительных мелодиях Индии, в песнях Лолиты Торрес, во многом и многом, о чём и не вспомнишь. Из многих ручейков собрались эти воды. Разве всё это – не поток сознания? И разве то, что я чувствовал ― не река жизни?
Строчки из Джойса совпали с моим внутренним состоянием, когда всё пережитое, собравшись в одну массу, сломало плотины и вырвалось наружу.
Фрейдовская психология секса определяет во многом движение современного западного романа, становится его содержанием. Каждый автор стремится отметиться на этом пути. Но корни «натурализма» такого рода глубже, ещё в раблезианской эротике, начало же – в античном романе.
Хемингуэй. «Острова в океане». Такой пронзительной силы плача нет больше в американской литературе. Плач по человечности, по бренности надежд. Что будет, когда и эти острова зальёт водой?
Все его книги – плач великий, всемирный. Как будто открылись все шлюзы, подняты плотины в душе ― и реки слёз хлынули в иссушенные души. Самого его нет, а река течёт в вечность, и не иссякнуть ей никогда, как не иссякнуть слезам человеческим. И не дай бог, если бы это случилось: пустыней стала бы наша жизнь. Ибо сладки воды этой реки. Всё в ней печально и прекрасно.
Сколько чепухи писали о нем! «Неумный писатель!» Ах, господа, в одной его фразе больше ума, чем во всей вашей жизни.
Удивляемся литературе Запада, как много говорит она о сокровенном в человеке. Литературе открытого общества не мешают рогатки и шоры, горизонты её шире, жизненное пространство больше. Свободные люди больше видят и слышат, чем заключенные за оградой двора.
Сказки
Сказки – это воспоминание о детстве человечества. То, что в детстве было страшно, взрослому только любопытно. Сказка говорит нашей памяти о когда-то подлинной опасности, о радости избавления. Вот почему она так захватывает и детей, и взрослых.
Одни учёные выводят сказку из явлений природы, другие – из обрядов. Но сказка это ещё и творческая способность воображения. И не всегда она ― воспоминание об обрядах или явлениях природы, а иногда рождается из потребности придумать небывалое. Как, впрочем, и вся прочая литература чудес до «Мастера и Маргариты» и далее. Сказка украшает чувство («Аленький цветочек»). Иначе как объяснить такие сказки, как «Фархад и Ширин» и множество других?
Откуда произошла власть женщины в родовом строе? От господства леса над человеком, говорят учёные. Это время собирательства, плетения, изготовления одежд, поддержки очага. С появлением земледелия власть женщины кончается. С возделывания земли мужчиной появляется культ родины, предков. С разрушением же прежних отношений к земле слабеет и власть мужчины, а с нею вместе и весь уклад жизни, весь культ прежних ценностей. Но как же охота, добывание мясной пищи, защита прямой мускульной силой? Чем безопаснее, благополучнее жизнь, тем сильнее власть и роль женщины.
Жизнь как житие
Читаю сибирские воспоминания Анастасии Цветаевой. Какая жизнь, и не жизнь, а житие! И это для женщины, выросшей в уюте, среди утонченных чувств. Тут всё родное, своё, то, что светит нам в наших бабушках. Некрасовская «русская женщина». Книга-житие, которая должна читаться наравне с «Житием протопопа Аввакума». А, между тем, знаю, об этой книге будут толковать даже меньше, чем об откровениях какой-нибудь «пострадавшей за правду» личности, стремящейся быть всеми замеченной.
Не любитель я выписывать фразы и умные цитаты, а тут хочу на память: «Как сладко, роскошно ― учиться простой дикой человеческой жизни, мимо которой жил с молодости ― всю зрелость! Старость распахнула объятья познанию земли, которая до сих пор только романтически замечалась. Теперь и жить и страдать научилась иначе: в обнимку с землей».
Так и видится домик её, обмазанный кизячной глиной, обвитый хмелем. Счастье пришло к ней как награда за кротость.
Лирическая сила писателя узнаётся по тому, что высекает его слово в душе читателя, какую искру. Тот писатель мне больше говорит, который пробуждает голос дедов и прадедов, лучшее, что звучало в них и что ведомо только родному человеку. Свой цветок, веками растущий на родном поле, знает такие соки земли, которых, может быть, уже давно нет, но он о них помнит.
Слушал в филармонии знаменитую капеллу. Половину вечера не мог поднять глаз от стыда. Профессионально, чисто, но, что называется, «без души». Две недели назад в том же зале «Думка». Невидимое золото стояло в воздухе.
А. Блок. В каждом слове, в каждой строчке чувствую присутствие поэзии. Сам мир его поэтичен.
Но вот другой поэт. И сколько у него сырого, непроварившегося в волшебном котле, из которого слово выходит золотым! Поэзия есть во всём, но только гениальные, вроде Есенина и Маяковского, различают, где жизнь, обозначаемая словом, уже дошла до состояния поэзии.