Реки Лондона

Он медлил, не решаясь.

– Не бойтесь, он не жжется.

Ладонь Лесли обхватила мою, сквозь ее пальцы пробились белесые лучи. Я не знал, как долго будет действовать моя магия, не знал даже, осталась ли она у меня вообще после того вампирского непотребства, которое учинила Молли. Но иногда остается только надеяться на лучшее.

– Послушайте, Генри, – начал я, – теперь настал ваш звездный час, ваш выход. Свет погаснет, и ваш голос тоже умолкнет, но публика будет видеть лицо Лесли. Думайте о нем все время.

– Но я не хочу уходить, – возразил Генри Пайк.

– Генри, вы должны, – сказал я. – Только истинный гений сцены может точно уловить момент, когда нужно ее покинуть.

– Как мудро вы судите, Питер, – вздохнул Генри Пайк. – Действительно, только истинный гений может отдать всего себя публике, сохранив при этом в тайне свое, личное, оставив некую загадку…

– …чтобы все хотели продолжения, – добавил я, стараясь не выдавать своего отчаяния.

– Да, – сказал Генри Пайк, – чтобы все хотели продолжения.

И в тот же миг напыщенный мерзавец исчез.

По кованой лестнице загремели тяжелые шаги. Доктор Валид был здесь вместе с бригадой «Скорой помощи». Повязку, скрывавшую лицо Лесли, расцветили огромные красные пятна. Я слышал, как она задыхается, захлебываясь кровью. Чья-то широкая ладонь легла мне на плечо и бесцеремонно отпихнула в сторону.

Я бессильно опустился на пол. Теперь наконец можно было поспать.

Глава 14 Задание

Молодого человека на больничной койке звали Сент-Джон Джайлз. Он был не то восьмым номером в университетской команде по регби, не то шестым в команде гребцов. В общем, оксфордский студент, который приехал в Лондон потусоваться. Его растрепанная светлая челка намокла от пота и прилипла ко лбу.

– Я уже рассказывал полиции, что со мной случилось, – сказал он, – но они не поверили. Так зачем вам мне верить?

– Потому что именно мы верим людям, которым не верит больше никто.

– Чем докажете?

– Думаю, вам просто придется поверить мне.

Больничная простыня закрывала его тело до самого подбородка, так что повреждений не было видно. Однако я поймал себя на том, что все время поглядываю на его пах – так невольно цепляешься взглядом за серьезную аварию на дороге или уродливую бородавку на чужом лице. Он заметил, что я старательно отвожу глаза.

– Поверьте, – проговорил он, – вы не хотите это видеть.

Я взял одну виноградину из плошки на столе.

– Может быть, все-таки расскажете, что с вами произошло?

Он отправился тусоваться с друзьями, они решили пойти в клуб рядом с Лестер-сквер. Там он встретил привлекательную молодую женщину, которую напоил и затащил в темный угол с целью перепихнуться. Теперь, вспоминая об этом, Сент-Джон готов был признать, что, возможно, был чересчур настойчив, но при этом клялся, что она была согласна – по крайней мере, сопротивлялась не слишком активно. Обычная, удручающе знакомая песня, которую так часто слышат коллеги из Сапфира, отдела по изнасилованиям. Правда, обычной она была до того эпизода, где женщина откусила ему член.

– Чем откусила, вагиной? – переспросил я.

– Ага, – кивнул Сент-Джон.

– Вы уверены?

– В таких вещах не ошибаются.

– И это были именно зубы?

– Ощущалось как зубы, – сказал он, – но, честно говоря, когда она его откусила, мне было уже не важно чем.

– Но может быть, она просто ударила вас каким-то острым предметом – ножом, например, или осколком бутылки?

– Я держал ее за обе руки, – признался он и сделал хватательное движение, показывая, как именно. Получилось довольно невнятно, но я все же понял – он прижал ее за запястья к стене.

«Тоже мне, герой», – подумал я и глянул в официальный протокол, содержавший описание той женщины.

– Вы утверждаете, что у нее были длинные черные волосы, черные глаза, бледное лицо и ярко-красные губы?

Сент-Джон энергично закивал.

– Да, знаете, похожа на японку, но не японка, – сказал он. – Очень красивая, только глаза не раскосые.

– А вы видели ее зубы?

– Нет, я же уже сказал, я…

– Да нет, – сказал я, – те, которые во рту.

– Не помню. А это имеет значение?

– Возможно, – сказал я. – Она что-нибудь говорила?

– О чем?

– Вообще хоть что-нибудь.

Он ошеломленно замолчал, подумал немного и сообщил, что за весь вечер она действительно не произнесла ни единого слова. Я задал еще пару заключительных вопросов, но Сент-Джон не смог на них ответить. Вчера он был слишком сосредоточен на кровотечении и не заметил, куда скрылась членовредительница. Ни имени, ни тем более номера телефона он у нее тоже не спросил.

Я сказал, что для человека, получившего такую травму, он прекрасно держится.

– Сейчас, – сказал он, – мне дают сильные лекарства. Боюсь даже подумать, что будет, когда перестанут.