Реки Лондона

– Теперь, оглядываясь назад, я больше всего удивляюсь тому, что вы ни на чем не прокололись, – сказал я.

– Значит, вы ни разу ничего не заподозрили? – с довольным видом переспросила Лесли.

– Нет, – ответил я. – Ваша игра была крайне убедительна.

– Ну, женская роль – это всегда сложно, – сказала Лесли. – И вдвойне, если представляешь современную женщину.

– Как жаль, что ей придется умереть, – сказал я.

– Хочу, чтобы вы знали – я сам удивился больше всех, обнаружив, что нахожусь в этой оболочке, – сказала Лесли. – На мой взгляд, во всем виноват Пиччини. Уж очень они страстные, эти итальянцы, – везде норовят ввернуть вожделение, даже в религиозные тексты.

Я кивнул с заинтересованным видом. Телевизор и DVD-плеер были включены в сеть, но лампочки-индикаторы все равно не горели. Это означало, что Лесли уже успела высосать энергию из всей моей электроники. И если так, на очереди ее собственный мозг. А значит, следовало как можно скорее изгнать из ее головы все, что осталось от Генри Пайка.

– Вот это и отличает театральную постановку, – сказала Лесли, – все ее акты, все сцены гораздо более упорядочены, чем наша унылая повседневность. Стоит только зазеваться, и тебя поглотит дух твоего же персонажа. Этот Пульчинелла одурачил нас обоих.

– А вам бы хотелось, чтобы Лесли осталась в живых? – спросил я.

– Разве это возможно?

– Только если вы согласитесь.

Лесли подалась вперед, взяла меня за руку.

– Конечно, мой мальчик, – кивнула она. – Нельзя же допустить, чтобы говорили, будто у Генри Пайка столь мало благородства, что он способен навязать собственную горькую судьбу невинному созданию.

Я сильно удивился, когда Генри сказал, что понятия не имел о шлейфе смерти и горя, что тянется за ним. Может быть, такова сущность призраков. Может быть, для них наш мир – как для нас сон, и они не воспринимают его всерьез.

– Тогда, с вашего позволения, я позову нашего доктора, – сказал я.

– Этого шотландца-магометанина?

– Да, его зовут доктор Валид.

– Думаете, он в силах спасти ее? – спросила Лесли.

– Надеюсь, что да.

– Ну тогда, конечно, зовите его.

Я вышел на лестницу, сунул батарейку в запасной мобильный и набрал номер доктора. Тот ответил, что приедет через десять минут, и коротко рассказал, что я должен пока сделать. Зашел обратно, поймал выжидающий взгляд Лесли.

– Могу я взять трость Найтингейла? – спросил я.

Кивнув, Лесли протянула мне трость с серебряным навершием. Я взял ее именно за эту часть, как посоветовал доктор Валид, но ощутил лишь холод металла. В ней не осталось больше ни капли магии.

– У нас мало времени, – сказал я и взял со спинки тахты относительно чистую простыню.

– В самом деле? – огорчилась Лесли. – Увы, теперь, когда время на исходе, мне почему-то совсем не хочется уходить.

Я принялся рвать простыню на широкие полосы.

– Можно мне поговорить с самой Лесли? – попросил я.

– Конечно, милый мальчик.

– Ты как? – тихо спросил я. Внешне лицо, в которое я глядел, никак не изменилось.

– Ха, – хмыкнула она, и я тотчас узнал настоящую Лесли. – Глупый вопрос. Это все-таки случилось, и я чувствую, что…

Она подняла было ладонь к лицу, но я мягко перехватил и отпустил ее.

– Все будет хорошо, – прошептал я.

– Хреновый из тебя лжец, – покачала она головой. – Неудивительно, что все переговоры доставались мне.

– У тебя к этому врожденный талант.

– Талант тут ни при чем, – ответила она, – это результат упорной работы.

– Окей, у тебя врожденный талант к упорной работе, – сказал я.

– Придурок, – беззлобно фыркнула она. – Но я что-то не припомню, чтобы при поступлении на службу меня предупреждали о риске лишиться лица.

– Ну как же не помнишь? – возразил я. – А инспектор Неблетт с лицом как лопата? Может, и с ним было то же самое?

– Скажи еще раз, что все будет хорошо.

– Все будет хорошо. Вот эти повязки, – я указал на груду полосок ткани, – помогут удержать твое лицо на месте.

– Ну спасибо, успокоил, – усмехнулась Лесли. – Пообещай быть рядом, что бы ни случилось.

– Обещаю, – сказал я и, следуя указаниям доктора Валида, начал плотно обматывать полоской простыни ее голову. Она что-то пробормотала, и я сказал, что прорежу дырку для рта, когда закончу. Потом зафиксировал повязку таким же узлом, каким одна моя тетушка завязывала головной платок.

– Ну вот, – проворчала Лесли, как только я проделал обещанную дырку, – теперь я женщина-невидимка.

Для верности я связал свободные концы повязки сзади на шее, чтобы натяжение не ослабевало. За тахтой нашлась бутылка минералки «Эвиан», я использовал ее для увлажнения импровизированной повязки.

– Теперь ты хочешь, чтобы я захлебнулась? – спросила Лесли.

– Доктор Валид велел намочить повязку, – сказал я, умолчав о том, что так ткань не присохнет к ранам.

– Вода холодная, – пожаловалась Лесли.

– Прости, – сказал я. – А сейчас я должен поговорить с Генри.

И Генри Пайк тут же вернулся – явно только этого и ждал.

– Что я должен делать?

Я сосредоточился, раскрыл ладонь и проговорил: «Люкс!» Шар-светлячок поднялся с ладони, завис в воздухе.

– Этот светоч проведет вас в то время и место, которому вы принадлежите, – сказал я. – Дайте мне руку.