Реки Лондона

Оглядевшись, я понял, что он прав. Мы забрались слишком далеко в прошлое. Не было больше никакого Лондона, а только горстка ветхих хибар, да на севере высился деревянный частокол, окружающий римский форт. Вокруг не было ни одного каменного строения, зато пахло свежей дубовой древесиной и горячей смолой. Только одна часть пейзажа казалась знакомой – мост, метрах в ста от нас. Сработанный из прямоугольных брусьев, он больше всего напоминал рыбацкий мосток, вообразивший о себе невесть что и в порыве энтузиазма раскинувшийся через всю реку. На его середине собралось много народу, и солнце играло на медных доспехах римских легионеров, стоявших навытяжку. За солдатами виднелась группа официальных лиц в белоснежных тогах, явно надетых по особому случаю. Со стороны за ними наблюдала пара дюжин простолюдинов – мужчин, женщин и детей, все в штанах из звериных шкур и с кручеными медными гривнами на шеях.

И тут я понял, что пыталась до меня донести Матушка Темза.

Понял это, видимо, и Панч – он яростно сопротивлялся, пока я тащил его по мосту к облаченным в тоги чиновникам. Они тоже были отголосками прошлого, воспоминаниями, застывшими в энергетической материи города. И не шелохнулись, когда я швырнул Панча на колени перед ними. Историю Римской империи мы проходили в пятом классе, поэтому учили не особенно много дат, зато часто делились на группы и разыгрывали сценки из жизни людей времен Римской Британии. Благодаря этому я теперь сразу узнал жреца, совершающего обряд, – по головной повязке с пурпурными полосами. Правда, я бы узнал его и по лицу, хотя он и был сейчас гораздо моложе, чем когда я видел его во плоти. Да, на этот раз он был гладко выбрит, и черные волосы свободно спадали на плечи. Но я помнил, каким увидел его впервые, у истока Темзы, возле изгороди. Передо мной был Старик – точнее, еще не старик – Темза.

И вдруг у меня в голове очень многое встало на место.

– Тиберий Клавдий Верика, – позвал я.

Словно очнувшись ото сна или видения, жрец поднял взгляд. При виде меня его лицо озарила широкая улыбка.

– Похоже, вы – дар, посланный мне богами, – сказал он.

– Помогите мне, Отец Темза, – попросил я.

Верика взял пилум [79] из рук ближайшего легионера – тот вообще не шевельнулся – и протянул мне. Запахло свежей буковой древесиной и мокрым железом. Я знал, что делать. Занес тяжелое копье – и замер, не решаясь ударить. Панч орал и ревел своим странным, высоким и хриплым голосом.

– А как же Лесли, прелестная маленькая Лесли? – провизжал он. – Будешь ли ты любить свою милую Лесли, когда у нее развалится личико?

«Это не человек», – мысленно сказал я себе и вонзил пилум Панчу в грудь. Крови не было, но я потрясенно ощущал, как острие вспарывает кожу, пронзает плоть и, наконец, входит в деревянные доски моста. Неупокоенный дух бунта и мятежа был пришпилен к деревяшке, словно бабочка булавкой.

А еще говорят, будто современное образование – пустая трата времени.

– Я просил реку о жертве, – сказал Тибериус Клавдий Верика, – и река даровала ее.

– Мне казалось, римляне не одобряют человеческие жертвы, – заметил я.

Верика рассмеялся.

– Римлян, – сказал он, – здесь еще нет.

Я огляделся. Он был прав, от Лондона вообще не осталось никаких следов. Как и от самого моста. На пару секунд я завис в воздухе, словно персонаж мультфильма, а потом плюхнулся в реку. Вода Темзы была холодна, а чистотой могла поспорить с любым горным ручьем.

Когда я очнулся, мокрая одежда противно липла к телу. На груди расплылось пятно крови, а еще я, похоже, обмочился, когда Молли меня укусила. Я был истощен, опустошен и как будто оцепенел. Хотелось свернуться в позе зародыша и сделать вид, что все это мне приснилось.

– Вряд ли, – прохрипел я, – кто-то захочет изучать историю таким методом.

Рядом кого-то тошнило – даже странно, что не меня. Это Молли согнулась пополам, ее длинные темные волосы свешивались вниз, закрывая лицо. Ее рвало кровью прямо на свежевымытые плиты пола. «Моей кровью», – подумал я, поднимаясь на ноги. Голова кружилась, но в обморок я падать не собирался – хоть это было хорошо. Я шагнул к Молли, готовясь помочь ей, но она cделала резкий отталкивающий жест – вскинула руку с раскрытой ладонью. Я послушно шагнул назад. Поймал себя на том, что тяжело опускаюсь обратно на пол, хотя вовсе и не собирался этого делать. Дыхания не хватало, жилка на горле билась часто-часто – словом, налицо были все признаки сильной кровопотери. Я решил, что надо бы отдохнуть немного, и лег на прохладный пол, чтобы кровь быстрее прилила к мозгу. Оказывается, даже на твердом камне удобно лежать, если как следует вымотаться.

Услышав шелест шелка, я повернул голову. Молли все так же склонялась над полом, но теперь немного отползла от красной лужи. В мою сторону. Голову она наклонила к плечу и ощерила рот, обнажив острые зубы. Я хотел было сказать, что со мной все в порядке и помощь не нужна, как вдруг до меня дошло: у нее совсем другие намерения.