Реки Лондона

– Дай я, – сказала она.

Я отдал ей полотенце. Она придвинулась ближе и начала вытирать мне голову. Одна ее грудь задела мое предплечье. Руки у меня так и тянулись обнять ее за талию, я еле сдерживался. Ее пальцы пробежались по моим волосам.

– Ты вообще когда-нибудь причесываешься?

– Неа, мне лень, – ответил я. – Просто каждую весну бреюсь наголо, вот и все.

Ладонь Беверли, последний раз скользнув по моей голове, опустилась к шее и мягко легла на нее чуть ниже затылка. Я чувствовал ее дыхание близко-близко, у самого уха.

– А ты совсем не похож на отца, верно? – спросила она, отодвигаясь обратно на свое место. Полотенце она кинула на заднее сиденье. – Вот, наверно, твоя мама расстроилась. Она-то небось надеялась, у тебя будут крупные красивые кудряшки.

– Ну, могло быть и хуже, – возразил я. – Я вообще мог родиться девчонкой.

Беверли непроизвольно провела рукой по собственным волосам, выпрямленным плойкой и расчесанным на прямой пробор. Они черным шелком опускались до плеч.

– Ты даже представить себе не можешь, чего мне это стоило, – сказала она. – И поэтому вот туда вот, – она кивнула на стену дождя снаружи, – ты меня нипочем не выгонишь.

– Ну, ты же вроде бы богиня…

– Ориша, – поправила Беверли. – Мы Ориша. Не духи, не гении места – просто Ориша.

– А в таком разе вы не можете как-то повлиять на погоду? – спросил я.

– Во-первых, – медленно, раздельно проговорила Беверли, – в погодные дела вмешиваться нельзя. Во-вторых, мы в северной части Лондона, а здесь заправляют мои старшие сестры.

Я недавно просматривал карту рек Лондона, составленную в семнадцатом веке.

– Ты имеешь в виду Флит и Тайберн?

– Ты, конечно, можешь называть ее Тайберн, – сказала Беверли, – если хочешь болтаться в петле. Запомни, при встрече ее следует называть леди Тай и никак иначе. А вообще не надо бы тебе с ней встречаться, да и ей с тобой тоже.

– А ты, значит, с ними не ладишь?

– Флит нормальная, – сказала Беверли, – хотя и любит соваться не в свое дело. А Тай просто воображала. Живет в Мэйфэйре, ходит на всякие пафосные вечеринки и дружит с «большими людьми».

– Мамина любимица?

– Да, потому что она улаживает наши дела с политиками. Распивает чай на террасе Вестминстерского дворца. А я тут торчу в машине с посыльным Найтингейла.

– Если не ошибаюсь, это ты не хотела домой.

Подъехала Лесли, я увидел, как она паркуется позади нас. Помигав фарами, она вышла из машины. Я поспешно дотянулся открыть ей заднюю дверь. Дождь так хлестнул меня по лицу, что я чуть не захлебнулся. Лесли буквально рухнула на заднее сиденье.

– Нас всех смоет, не иначе, – выдохнула она. Взяла мое мокрое полотенце и принялась вытирать лицо и волосы. – Это кто? – спросила она, кивнув на Беверли.

– Беверли, это констебль Лесли Мэй, – сказал я и обернулся назад. – Лесли, это Беверли Брук, дух реки и победительница Лондонского открытого межрегионального чемпионата по болтовне, который длится уже пять лет. – Беверли двинула меня кулаком в плечо, Лесли ободряюще улыбнулась ей.

– Видишь ли, ее мать – Темза.

– Надо же, – сказала Лесли, – а кто тогда отец?

– Сложно сказать, – ответила Беверли. – Мама сказала, она нашла меня, когда я плыла по ручью вдоль магистрали Кингстон-Вейл.

– В корзине? – уточнила Лесли.

– Нет, просто плыла.

– Она была создана из ничего мидихлорианами, – сказал я. Обе девушки недоуменно воззрились на меня. – Ладно, проехали.

– Твой объект уже здесь? – спросила Лесли.

– Нет, никто не заходил в паб за то время, что мы здесь.

– А ты знаешь, как он выглядит? – спросила Лесли.

Только тут я понял, что не имею об этом ни малейшего представления. Правильно, я же собирался побеседовать с ним у него дома, а не ловить в городе.

– У меня есть словесный портрет, – сказал я. Лесли, взглянув на меня с некоторым даже сочувствием, достала из сумки копию фото с водительского удостоверения доктора Фрамлина, формата А4.

– Чуть больше внимания к деталям, – сказала она Беверли, – и из него получился бы вполне сносный коп.

Она протянула мне массивную штуковину, эдакую помесь «Нокии» и портативной рации, – гарнитуру «Эйрвейв». Я сунул ее во внутренний карман пиджака. Гарнитура оказалась тяжелее мобильного телефона и непривычно оттягивала карман.

– Это не он? – спросила вдруг Беверли.

За завесой дождя мы разглядели пару, идущую со стороны Ковент-Гардена. Лицо мужчины совпадало с изображением на фото, только под левым глазом был синяк, а расцарапанную щеку пересекали две параллельные полоски лейкопластыря. Он держал зонт и вел под руку свою спутницу, невысокую полную даму в ярко-оранжевом плаще-дождевике. Оба улыбались и выглядели вполне счастливыми.

Мы молча наблюдали, как они приближаются к гастропабу, останавливаются закрыть зонтик и входят внутрь.

– Напомни-ка мне, зачем мы здесь? – попросила Лесли.

– Вы уже нашли того курьера? – спросил я.

– Нет, – сказала Лесли. – И не думаю, что мой босс в восторге от того, что твой босс делает из него мальчика на побегушках.

– Скажи ему, добро пожаловать в клуб, – сказал я.

– Вот сам и скажи, – фыркнула Лесли.

– А сэндвичи-то у тебя с чем? – вклинилась Беверли.