Реки Лондона

Обернувшись, я не увидел ничего, но Лесли протянула руку, указывая на двойные стеклянные двери магазина. Внутри кого-то с размаху ударили спиной об эти двери. Он исчез из виду, но тут же снова треснулся спиной о стекло. На этот раз удар был такой силы, что одна из дверных петель сорвалась, и избиваемый вылез через получившуюся дыру. Он смахивал на туриста или студента-иностранца, одет был прилично и по-европейски. У него были светло-каштановые нестриженые волосы, на плече болталась подарочная сумочка, выданная при перелете «Свиссэйр». Парень потряс головой, словно не понимая, что происходит, и успел отскочить в сторону, когда дверь магазина распахнулась. Нападавший двинулся к нему. Это был невысокий полный мужчина с редеющими темными волосами, в белой рубашке, с бейджем сотрудника магазина. На носу у него были очки в металлической оправе. Он весь взмок, круглое лицо покраснело от ярости.

– Твою мать, с меня хватит! – заорал он. – Я с ним по-человечески, а этот хрен меня за сраную прислугу держит!

– Эй! – крикнула Лесли. – Полиция!

Она направилась к ним, одной рукой доставая удостоверение, а другой доставая телескопическую дубинку. – Что здесь произошло?

– Он на меня напал, – с явным акцентом сказал молодой человек. «Скорее всего, немец», – подумал я.

Разъяренный менеджер магазина замолчал и повернулся лицом к Лесли. Несколько раз моргнул, потом сказал:

– Он говорил по телефону.

Его злость, похоже, начала постепенно утихать.

– Болтал, стоя у кассы. Но не ему позвонили, нет – это он сам кому-то названивал, одновременно расплачиваясь. Я собираюсь любезно пообщаться с ним к нашей взаимной выгоде, а этот козел игнорирует меня и начинает по телефону трепаться!

Лесли вклинилась между ними и аккуратно, но уверенно оттеснила менеджера в сторону.

– Почему бы нам не пройти внутрь? – предложила она. – Тогда вы мне все спокойно расскажете.

Ничего не скажешь, одно удовольствие смотреть, как она работает.

– Нет, но почему, скажите мне? – не унимался менеджер. – Важные вопросы решали, подождать не могли?

Беверли вдруг хлопнула меня по руке.

– Питер, смотри!

Я развернулся, и вовремя: доктор Фрамлин вылетел из паба и бросился бежать по улице, держа наготове толстую палку длиной в половину своего роста. Следом выскочила его спутница. Она растерянно окликнула его. Я мчался изо всех сил, но понимал, что не перехвачу доктора Фрамлина, прежде чем он достигнет своей цели.

Курьер даже руку не успел поднять, чтобы заслониться, когда доктор с размаху ударил его палкой по плечу. Рука отпустила руль, дернулась и безвольно повисла. Велосипед завалился набок.

– На, получи! – заорал доктор, замахиваясь снова. – И чем больше, тем лучше!

Я совершил бросок и ударил его плечом в чувствительное место ниже пояса. Он начал падать на бок и тем смягчил мое падение, хотя могло быть и наоборот. Велосипед, дребезжа, свалился на асфальт, палка со стуком покатилась по тротуару. Я попытался зафиксировать доктора Фрамлина, но он с невероятной силой ударил меня локтем в грудь, так что я аж задохнулся. Я схватил было его за ноги, но получил коленом в лицо и выругался от жуткой боли.

– Полиция! – вскричал я. – Прекратить сопротивление!

И он неожиданно затих.

– Спасибо, – сказал я. Ну надо же быть вежливым. Начал подниматься на ноги, но тут внезапный и страшный удар в лицо бросил меня обратно на тротуар. Я даже не успел увидеть замаха. В уличной драке тротуар всегда против тебя, независимо от серьезности твоих повреждений. Поэтому я перевернулся и снова попытался встать. В это время курьер поднял палку с тротуара и замахнулся на доктора Фрамлина. Доктор попытался увернуться, но не получилось – удар пришелся ему в предплечье. Он охнул от боли, покачнулся и упал.

И тут мое сознание захлестнула волна эмоций: эйфория, возбуждение, подспудная ярость. Все, что переполняет болельщиков на стадионе, когда любимая команда вот-вот забьет противнику гол.

На этот раз я увидел диссимуло «живьем»: лицо курьера словно бы вздулось в нескольких местах, раздался отчетливый хруст ломающихся костей и зубов. Черты лица вытянулись вперед, заострились. Рот исказил злобный оскал, а нос удлинился почти в два раза. Это не было, не могло быть настоящим человеческим лицом, такие только в страшных комиксах рисуют. Рот широко раскрылся, я увидел кровавое месиво, в которое превратились челюсти.

– Вот как надо! – взвизгнул он, снова замахиваясь палкой.

Дубинка Лесли опустилась ему на затылок. Он пошатнулся, Лесли ударила снова. Издав булькающий звук, курьер рухнул рядом со мной. Я подполз и перевернул его на спину, но было поздно. Его лицо расползлось, словно намокшее папье-маше. Кожа вокруг носа и на подбородке была разорвана, со лба тоже свисал лоскут, широкий и окровавленный. Я пытался заставить себя сделать хоть что-нибудь, но на курсах первой помощи нас не готовили к тому, что человеческое лицо может внезапно раскрыться, как лучи морской звезды