Реки Лондона

Я осторожно подсунул ладонь под кусок кожи со лба. Он был влажный и неприятно теплый. Меня передернуло, но я все же попытался пристроить его на место. В голове мелькнуло: надо хотя бы попытаться остановить кровотечение.

– Пустите меня! – закричал доктор Фрамлин. Обернувшись через плечо, я увидел, что Лесли уже надела на него наручники. – Отпустите! Я могу помочь ему.

Лесли в замешательстве смотрела на него.

– Лесли, – окликнул я. Она принялась расстегивать наручники.

Но было слишком поздно. Курьер внезапно напрягся, его спина выгнулась, кровь прилила к голове и фонтанами брызнула из-под пальцев, которыми я пытался свести вместе края разорванной кожи.

Доктор Фрамлин поднялся, подошел к курьеру, прикоснулся двумя пальцами к его шее. Чуть сместил их и несильно нажал, пытаясь нащупать пульс. Судя по выражению его лица, пульса не было. В конце концов он покачал головой и велел мне убрать руку. Я послушался, и края кожи снова разошлись в разные стороны.

Кто-то закричал – кто-то другой, не я. А мог бы и я, кричать хотелось безумно, но я помнил, что мы с Лесли представляем здесь полицию, а граждане не любят, когда полицейские начинают истошно кричать. Ибо это дает им, гражданам, понять, что общественного порядка здесь нет и не будет. Я поднялся на ноги и только тут заметил, что вокруг уже собралась толпа зевак.

– Леди и джентльмены, – громко проговорил я, – пожалуйста, отойдите, не мешайте полиции.

Толпа резко отхлынула. Немудрено: когда ты весь в крови, люди обычно так и реагируют.

Мы остались охранять место происшествия до прибытия оперативно-следственной группы. Но пока те ехали, две трети собравшихся засняли на телефоны и нас, и изуродованное тело курьера. И даже успели выложить фото и видео в интернет еще до того, как приехала «Скорая» и медики накрыли беднягу простыней. В последних рядах зевак я заметил Беверли. Поймав мой взгляд, она помахала мне, развернулась и пошла прочь.

Устроившись под козырьком входа в магазин, мы с Лесли принялись ждать криминалистов с палаткой, ватными тампонами и защитными комбинезонами.

– Если так пойдет и дальше, – заявила Лесли, – у меня вообще не останется одежды.

Мы невесело рассмеялись. Во второй раз не легче – просто уже понимаешь, что завтра утром проснешься тем же человеком, что был вчера.

Вскоре явилось ответственное лицо – сержант из отдела расследования убийств. Невысокая коренастая женщина средних лет с сердитым лицом и прямыми темными волосами. Судя по виду, схватки с ротвейлерами были для нее скорее хобби, чем тренировками. Это была легендарная сержант Мириам Стефанопулос из отдела убийств, правая рука Сивелла, страхолюдная лесбиянка. Единственная шутка про нее, ходившая среди коллег, звучала так: «Знаете, что сталось с последним, кто пошутил про сержанта Стефанопулос?» – «Не знаю, а что?» – «Вот и никто не знает».

Заметьте, я сказал, что это единственная шутка, но не сказал, что удачная.

К Лесли она, похоже, питала некую слабость. Так или иначе, но на этот раз с нами закончили гораздо быстрее. Но потом сразу усадили в машину без полицейской маркировки и увезли в Белгравию. Найтингейл и Сивелл выслушали наш рапорт в закрытой переговорной, протокол никто не вел. Но чаю нам все же предложили.

Сивелл свирепо глядел на Лесли: он был очень недоволен. Лесли была недовольна недовольством своего шефа, поэтому так же свирепо глядела на меня. Один Найтингейл казался рассеянным. И заинтересовался, только когда я рассказал о своих ощущениях перед нападением. Закончив рапорт, мы вместе с начальством отправились в Вестминстерский морг. К моему удивлению, Сивелл и Стефанопулос тоже решили присутствовать на вскрытии. А мы с Лесли встали позади них, надеясь, что про нас забудут.

Курьер лежал на операционном столе. Лицо его было растянуто во все стороны уже знакомым образом, я начинал привыкать к этому жуткому зрелищу. Доктор Валид заключил, что неизвестное лицо или лица обманом заставили пострадавшего сначала изменить свою внешность с помощью магии, а затем нападать на случайных прохожих.

Сержант Стефанопулос при слове «магия» зыркнула на Сивелла, но тот лишь едва заметно покачал головой, что означало «не здесь и не сейчас».

– Его имя Дерек Шэмпвелл, – проговорил доктор Валид. – Двадцать три года, гражданин Австралии, в течение трех последних лет проживал в Лондоне. К уголовной ответственности не привлекался. Анализ волос показывает периодическое употребление марихуаны в последние два года.

– Есть версии, почему это случилось именно с ним? – спросил Сивелл.

– Нет, – ответил Найтингейл. – Но в обоих случаях все началось с чувства несправедливости. Купертауна укусила чья-то собака, на Шэмпвелла наехал автомобиль.

Сивелл вопросительно глянул на Стефанопулос.

– На Стрэнде, сэр, водитель скрылся. Куда – неизвестно, попал в слепую зону камеры.

– В слепую зону? – переспросил Сивелл. – Это на Стрэнде-то?

– Такое бывает, хотя и крайне редко.

– Мэй, – не оборачиваясь, рявкнул Сивелл, – по-вашему, было еще что-то подобное?