Реки Лондона

– Виктор Бартоломью пишет, что следует поступать именно так, – сказал он. – Его книга как раз и посвящена борьбе с призраками и выходцами с того света.

– А знаете, мне кажется, мы пренебрегаем источником информации, который находится прямо у нас под носом, – сказал я.

– Да? И что же это за источник?

– Николас Уоллпенни, – объявил я. – Ведь все нападения произошли в непосредственной близости от Церкви актеров. На мой взгляд, это может означать, что наш неупокоенный похоронен где-то рядом. Возможно, Николас даже знаком с ним, ведь духи иногда не прочь потусоваться в обществе себе подобных.

– Не уверен, что это правильная формулировка, – сказал Найтингейл. Огляделся и, удостоверившись, что Молли не видит, быстро сунул свою полупустую тарелку под стол. Тоби тут же ее очистил, его хвостик благодарно мотнулся туда-сюда, хлестнув меня по ногам.

– Нам нужна или собака побольше, – заметил я, – или порции поменьше.

– Проверьте, вдруг он захочет пообщаться с вами сегодня вечером, – предложил Найтингейл. – Только помните: наш Николас при жизни был ненадежным свидетелем, и я сомневаюсь, что после своей кончины он стал правдивее.

– А вам известно, от чего он скончался? – спросил я.

– Перепил, – ответил Найтингейл. – Не худшая кончина.

* * *

Тоби все-таки официально числился у нас охотником за призраками, и я взял его с собой, а то беднягу так разнесло, что он уже еле ковылял по дому. От Рассел-сквер до Ковент-Гардена полчаса пешком. Идете мимо «Запретной Планеты» [31], переходите Шефтсбери-авеню и попадаете прямиком на Нил-стрит. Именно там и погиб велокурьер. Но я подумал, что если стану избегать какие-то улицы потому, что там кто-то погиб, то проще будет уж сразу перебраться в Аберистуит [32].

Было уже довольно поздно и далеко не жарко. Но возле гастропаба по-прежнему тусовалась поддатая компания. Лондонцы лишь недавно прониклись традицией зависать вечером на улице возле питейных заведений и отказываться от нее из-за прохладной погоды ни в коем случае не собирались, особенно после того, как вступил в действие запрет курить в помещениях.

Совсем рядом с тем местом, где доктор Фрамлин ударил курьера, Тоби остановился. Но только для того, чтобы задрать лапку у столба.

В Ковент-Гардене, несмотря на поздний час, народу было полным-полно. Из Оперы выплеснулась толпа зрителей: там закончился спектакль, и теперь люди искали, где перекусить и пофотографироваться. А стайки подростков, приехавших сюда на школьные каникулы со всей Европы, вовсю пользовались своим исконным правом тусоваться на тротуаре, мешая всеобщему движению.

Когда все кафе, рестораны и пабы закрылись, церковный дворик опустел довольно быстро, осталось всего несколько человек. Я решил, что теперь уже настало время поохотиться на призраков.

Авторитетные источники спорят о том, какова истинная природа призрака. Полидори утверждает, что это души умерших, которые не могут покинуть место, где обитали при жизни. Согласно его теории, силу такие духи теряют и, если не подпитывать их магически, вскоре полностью рассеиваются. Ричард Спрус в своей работе «Устойчивость фантасмагории в Йоркшире», опубликованной в 1860 году, в целом соглашается с Полидори, но добавляет, что призраки способны брать магию от окружающей среды, подобно тому как лишайник вытягивает питательные вещества из поверхности скалы, на которой растет. А Питер Брок в 1930 году выдвинул теорию, согласно которой призраки – всего лишь образы, отпечатанные на магической материи окружающего мира, как запись на виниловой пластинке. Я же для себя решил, что призраки – это своего рода грубые копии личностей живых людей, оставшиеся после их смерти. Они как магическая матрица низкого качества, в которой «пакеты информации» передаются от одного магического узла к другому.

Поскольку обе мои встречи с Николасом Уоллпенни произошли возле Церкви актеров, начать я решил именно отсюда. Копы смотрят на мир иначе, чем все остальные. Полицейского легко распознать хотя бы по тому, как он оглядывает помещение. У него холодный, цепкий взгляд, который ему подобные распознают моментально. И самое странное, мы очень быстро учимся так смотреть. Помню, я всего-то месяц прослужил в отделе общественной поддержки и заехал как-то раз в гости к родителям. Даже если бы я не знал, что мой отец наркоман, то все равно заметил бы это, едва переступив порог. Чтобы вы понимали, у моей мамы просто-таки маниакальное стремление к чистоте: на ковре в гостиной можно смело сервировать обед. И тем не менее все признаки были налицо, потому что я научился их распознавать.

То же самое теперь было и с вестигиями. Стоило мне положить руку на известняковую поверхность портика, и cнова возникло то же неясное, холодное ощущение присутствия, тот же запах – кажется, сандалового дерева. Но теперь я как будто снова цепко осматривал улицу во время патруля. И примерно знал, что означают эти ощущения. Только ожидал, что они будут сильнее, и попытался вспомнить: а какими они были в прошлый раз, когда я трогал эти камни?