Реки Лондона

Услышав вопль Найтингейла, я обернулся. Наставник бежал ко мне со всех ног. Я с ужасом понял, что он не успеет. В отчаянии я сделал то единственное, что еще мог. Когда тебя затягивает в инферно, трудно сосредоточиться, но я заставил себя глубоко вдохнуть и создать нужную форму. И желтый шар вдруг вспыхнул огненно-алым. Я вызвал в сознании образ, надеясь с его помощью влить туда еще магии, но не мог понять, получается у меня или нет.

Мои ноги пересекли границу пентаграммы. Я тут же ощутил чье-то жадное предвкушение, жажду крови, лютую ярость. Меня накрыло волной невыносимого, жгучего стыда, унижения и отчаянной жажды мести.

Я опустил фаербол на глубину примерно метра и взорвал.

Звук оказался неожиданно тихим, как будто тяжелый словарь уронили на пол. А потом земля подо мной поднялась на дыбы, сбила меня с ног. Я отлетел назад, упал спиной на вишневый куст. Краем глаза успел увидеть столб земли, рванувшийся вверх из провала, как товарный поезд из тоннеля. Потом я свалился с куста, и в тот же миг земляной столб, рассыпавшись, рухнул обратно.

Найтингейл ухватил меня за воротник и потащил прочь. Мы бежали, а земля вперемешку с вишневым цветом сыпалась нам на головы. Довольно объемистый кусок дерна свалился аккурат мне на макушку и рассыпался от удара, песок и соринки тонкой струйкой потекли мне за воротник.

Наступила тишина. Лишь где-то далеко шумела дорога, а немного ближе пищала автомобильная сигнализация. Мы остановились на пару минут перевести дыхание и осмотреться – мало ли что.

– А знаете что? – сказал я. – У нас теперь есть его имя.

– Вам, черт возьми, повезло, что у вас все еще есть голова, – проворчал Найтингейл. – И что же это за имя?

– Генри Пайк, – сообщил я.

– Впервые слышу.

Мой налобный фонарик, естественно, приказал долго жить, и Найтингейл рискнул зажечь «светлячка». Там, где в земле разверзлась яма, теперь осталась лишь неглубокая впадина диаметром метра три, формой напоминающая блюдце. Верхний слой дерна был буквально уничтожен, вырванная с корнем трава смешалась, будто в блендере, со стертой в порошок почвой. У себя под ногой я заметил нечто округлое, грязно-белое. Это оказался череп. Я наклонился и поднял его.

– Николас, это вы? – вопросил я.

– Питер, положите немедленно, – сказал Найтингейл. – Вы и понятия не имеете, откуда он.

Критическим взглядом окинув развороченную лужайку, он добавил:

– Настоятель вряд ли скажет нам спасибо.

Я положил череп обратно, как было велено, и вдруг заметил в земле что-то еще. Это был оловянный нагрудный значок – танцующий скелет, который, как я помнил, «носил» Николас. Очевидно, с этим значком его и похоронили.

– Мы же сказали, что ловим вандалов.

Взяв значок в руки, я ощутил едва уловимые запахи табачного дыма, пива и лошадей.

– Допустим, – сказал Найтингейл. – Но вряд ли он удовлетворится этим объяснением.

– Тогда, может быть, утечка газа?

– Под зданием церкви нет газовых труб, – возразил Найтингейл. – Он может что-то заподозрить.

– Не заподозрит, если мы скажем, что утечка газа – это фальшивая версия, придуманная для конспирации, чтобы можно было спокойно выкопать неразорвавшуюся бомбу.

– Бомбу? – переспросил Найтингейл. – Но зачем так все усложнять?

– Чтобы можно было нанять землекопов и потом хорошенько здесь порыться, – ответил я. – Тогда, возможно, удастся отыскать этого самого Генри Пайка и стереть-таки его кости в порошок.

– У вас, Питер, изворотливый ум, – заметил Найтингейл.

– Спасибо, сэр, стараюсь, – скромно ответил я.

Помимо изворотливого ума я также обладал синяком на спине размером с суповую тарелку. Еще пара-тройка красовалась на груди и ногах. В травмпункте я объяснил доктору, что неудачно повстречался с деревом. Он посмотрел на меня очень странно и, кроме нурофена, не стал ничего выписывать.

* * *

Итак, мы узнали имя. Генри Пайк. Николас намекнул, что он не местный, то есть не лежит на церковном кладбище, но мы на всякий случай решили проверить. Найтингейл связался с Центральным регистрационным управлением в Саутпорте, а я тем временем проверял всевозможных Пайков онлайн, на генеалогических сайтах типа «Генофонда». Никто из нас особо не преуспел – выяснилось только, что эта фамилия почему-то очень популярна в Калифорнии, Мичигане и штате Нью-Йорк. На совещание мы собрались в каретном сарае, что позволяло мне продолжать поиски, а Найтингейлу – смотреть матч по регби.

– Николас сказал, он был артистом, – сообщил я. – Возможно, даже «профессором», панчменом. Пьеса Пиччини была издана в 1827 году, но Николас сказал, что дух Пайка старше. Соответственно, он жил в конце восемнадцатого – начале девятнадцатого века. Но записи тех времен ничего не дали.

На экране «Черные» забили «Львам», сбив с ног их защитника. Судя по выражению длинного лица Найтингейла, исход игры был предрешен.

– Вам бы побеседовать с кем-то из завзятых театралов того времени, – посоветовал он.

– Снова вызывать духов? – встревожился я.

– Да нет, я вспомнил кое-кого живого, – сказал наставник. – В некотором роде.

– Вы имеете в виду Оксли? – догадался я.