Реки Лондона

– Да, и его возлюбленную невенчанную супругу, также известную как Анна-Мария де Бург Коппингер. Любовница Джона Монтегю, четвертого графа Сэндвича, сожительница Генри Айленда [33], известного специалиста по Шекспиру. Она бросила его, оставила эту юдоль скорби ради пышных лугов Чертси.

– Чертси?

– Да, именно там течет река Оксли.

Коль скоро я собирался снова навестить Оксли, то решил убить двух зайцев одним выстрелом: позвонил Беверли на ее водонепроницаемый мобильный и спросил, как насчет поездки на природу. На случай если мамин запрет все еще действовал, у меня был аргумент, что она должна помочь мне «разобраться» с Батюшкой Темзой. Но до этого дело не дошло.

– А мы поедем на «Ягуаре»? – спросила Беверли. – Извини, но в другой твоей машине жутко воняет.

Я сказал «да», и через четверть часа она позвонила в домофон каретного сарая. Очевидно, уже тусовалась где-то в Вест-Энде, когда я позвонил.

– Мама послала меня вынюхивать, где шляется этот ваш неупокоенный, – пояснила она.

На ней были черные легинсы и красная водолазка, а поверх нее – черное болеро с вышивкой.

– А ты сможешь распознать его, если увидишь? – спросил я.

– Не знаю, – пожала плечами Беверли, – но все когда-нибудь бывает в первый раз.

Я очень хотел понаблюдать, как она со своими длинными стройными ногами будет устраиваться на неудобном переднем сиденье, но потом передумал: и без того было жарковато. Папа как-то поведал мне секрет счастливой жизни. Он сказал: никогда не начинай отношения с девушкой, если не готов последовать туда, куда они могут завести. Это лучший из всех его советов, и, возможно, я сам на свет появился благодаря этому принципу. Поэтому я перестал глазеть и сосредоточил все внимание на том, чтобы аккуратно вырулить из гаража. А потом выехал на шоссе и взял курс на юго-восток, на территорию враждебной стороны.

В 671 году от Рождества Христова на месте современного Чертси, на высоком южном берегу Темзы, было основано аббатство. Самое что ни на есть традиционное учреждение англо-саксонского периода – наполовину учебно-научная база, наполовину центр экономического развития. А также прибежище для тех наследников благородных фамилий, которые решили, что им скучно всю оставшуюся жизнь тыкать мечами себе подобных. Двести лет спустя викинги, которым означенное занятие никогда не приедалось, разграбили аббатство и сожгли его дотла. Потом его отстроили заново, но, видно, его обитатели чем-то не угодили королю Эдгару Миролюбивому, ибо в 964 году он вышвырнул их, отдав аббатство ордену бенедиктинцев. Монахи этого ордена видели смысл жизни в созерцании, молитвах и очень обильной еде. Поскольку еды требовалось много, они, естественно, возделывали любой доступный кусок пахотной земли. В числе прочих результатом этого где-то в одиннадцатом веке стал канал между Пентон-Хук и плотиной Чертси. Монахи прорыли его для отвода воды из Темзы к мельницам. Я говорю «монахи прорыли», но на самом деле они, конечно, припрягли к этому каторжному труду местных крестьян. Этот искусственный приток Темзы нанесен на карты под названием Эбби-Ривер. Но когда-то его называли по-другому – Оксли-Миллз-стрим.

Я не стал говорить Беверли, куда мы едем. Но она сама догадалась, как только я свернул с развязки Клокхаус и покатил по Лондон-роуд в сторону знаменитого Стейнса [34].

– Мне нельзя туда, – запротестовала она, – это чужая территория.

– Успокойся, – отозвался я, – все согласовано.

Странная штука: я вроде родился и вырос в Лондоне, а некоторых его уголков не видел никогда в жизни. И одним из них был Стейнс. По факту он находится за пределами Лондона, и из-за малоэтажной застройки показался мне каким-то провинциальным. Проехав по мосту, мы очутились на безымянном ответвлении трассы, в коридоре высоких изгородей и заборов, из-за которых ничего не было видно. Вскоре показалась развязка, я сбавил скорость, чтобы сориентироваться, и подумал, что зря не купил GPS-навигатор.

– Налево, – сказала вдруг Беверли.

– Откуда ты знаешь?

– Ты же ищешь одного из сыновей Старика? – спросила она.

– Да, – ответил я, – Оксли.

– Тогда поворачивай налево, – безапелляционно заявила она.

Я выбрал первый же съезд, чувствуя себя довольно неуютно. Так всегда бывает, когда дорогу показывает кто-то другой, а ты слепо двигаешься по его указанию. Слева на реке я увидел пристань: ряды бело-голубых прогулочных катеров покачивались на воде. Иногда среди них попадались баркасы.

– Это его река? – спросил я.

– Скажешь тоже, – фыркнула Беверли, – это Темза. Езжай прямо.

Мы проехали по небольшому современному мостику над рекой, которая, по словам Беверли, принадлежала Оксли. За мостиком была развязка, узкая и неудобная. Было ощущение, что вокруг город лилипутов и ты едешь по их узким, тесным улочкам, мимо игрушечных коттеджей в розовой облицовке. Мы свернули направо и поехали вдоль реки. Я сбросил скорость, на случай если вдруг какой-нибудь недоумок выскочит прямо перед нами на дорогу и примется, например, распевать песни.

– Приехали, – сказала Беверли, и я припарковался. Вышел, но она осталась сидеть.