Реки Лондона

– Это что, прорицание при помощи крови?

Найтингейл задумчиво пошевелил губами.

– Не самое удачное определение. Молли сможет помочь вам улавливать вестигии на гораздо большем расстоянии.

– А точнее?

– На расстоянии двух-трех миль, – ответил Найтингейл. – Я сам проделывал это лишь однажды, поэтому затрудняюсь сказать точнее.

– Как это было?

– Я словно погрузился в мир призраков, – сказал Найтингейл. – Хотя, возможно, это и был мир призраков. Возможно, таким образом удастся обнаружить Генри Пайка.

– А почему мы не можем сделать так сразу? – спросил я.

– Потому что вероятность выжить в процессе – один к пяти.

– Окей, – поспешно согласился я, – тогда, пожалуй, сейчас не стоит.

Если есть в Лондоне место, где зародилась моя профессия – я имею в виду ловлю преступников, а не колдовство, – то это здесь, на Боу-стрит, в доме Генри Филдинга. Магистрата, писателя-сатирика и создателя структуры, позднее известной как «Бегуны с Боу-стрит» [39]. Его дом располагается бок о бок с Королевской оперой – тогда она еще называлась просто Королевским театром. Маклин успешно торговал себе выпивкой, изредка поигрывая в спектаклях. Все это я почерпнул в свое время из фильма, который шел по четвертому каналу. Там еще был актер, который играл Императора в «Звездных Войнах». После смерти Генри Филдинга пост судьи перешел к его слепому младшему брату Джону, который способствовал дальнейшему развитию «Бегунов с Боу-стрит». Но, к сожалению, все же не настолько, чтобы те могли помешать Маклину вышибить дух из Генри Пайка практически у них под носом. Неудивительно, что Генри был взбешен. Я бы на его месте тоже пришел в ярость.

Это место стало первой штаб-квартирой полиции в Лондоне. В девятнадцатом веке она переехала на другую сторону улицы и стала называться «Магистрат на Боу-стрит» – пожалуй, самый известный суд в Британии после Олд-Бейли [40]. Оскар Уайльд попал сюда за нарушение общественного порядка, а Уильям Джойс [41] – сам лорд Гау-Гау – отправился отсюда прямиком на виселицу. Здесь взяли под стражу братьев Крэй за убийство Джека Шляпы Маквити [42]. В 2006 году это здание было продано какому-то земельному магнату, который превратил его в отель. История и традиции имеют, бесспорно, очень веский голос в Лондоне, однако шорох купюр все равно слаще.

Первоначальное здание сменил крытый цветочный базар с крышей в виде купола из стекла и железа. Элиза Дулиттл в исполнении Одри Хепберн могла бы купить свои фиалки здесь, прежде чем отправиться дальше позориться своим «кокни», хуже которого только выговор Дика Ван Дайка [43]. Когда в 1990 году Королевскую оперу перестраивали, она поглотила все прилегающие здания, в том числе и цветочный базар. По этой причине мы теперь и стояли у ее служебного входа. У Найтингейла был здесь знакомый, который мог провести нас внутрь.

Это был даже не служебный, а скорее грузовой вход. У иных складов дебаркадеры и то поуже будут. Еще мы увидели огромный подъемник для транспортировки тяжелых и габаритных декораций между этажами. Знакомый Найтингейла по имени Терри – невысокий, лысеющий, в бежевом пиджаке – сказал, что они могут поднимать до пятнадцати тонн и, когда не используются, хранятся на базе в Уэльсе. Почему именно в Уэльсе – не пояснил.

– Мы пришли на встречу с магистратом, – сообщил ему Найтингейл.

Терри кивнул и повел нас по узким коридорам с белеными стенами и противопожарными дверьми. Это сочетание неприятно напоминало Вестминстерский морг. Конечным пунктом нашего пути оказалось складское помещение с низким потолком. Найтингейл сказал, что это подвал цветочного базара.

– На этом самом месте была когда-то приемная дома номер четыре, – сказал он. И добавил, обращаясь к нашему провожатому: – Не беспокойтесь, Терри, обратно мы сами найдем дорогу.

Ободряюще помахав нам, Терри развернулся и ушел. Стены помещения, в котором мы оказались, почти полностью скрывали уродливые стеллажи из стали и ДСП. На их полках стояли картонные коробки, лежали упаковки салфеток и трубочек для коктейлей и громоздилось около дюжины подносов, составленных один на другой. Центральная часть была свободна, и только потертости на полу отмечали места, где раньше тоже стояли стеллажи. Я попытался нащупать здесь какой-нибудь вестигий, но сначала пахло только пылью и ломаным пластиком. А потом почувствовал: едва ощутимый запах пергамента и кожи, высохшего пота и разлитого портвейна.

– Призрак магистрата нужен, чтоб выдать ордер на арест другого призрака? – догадался я

– Символы обладают властью над духами, – пояснил Найтингейл. – И поэтому они зачастую гораздо эффективнее, чем любой предмет из реального мира.

– Почему так?

– Питер, я вам откровенно скажу: я помню лекцию на эту тему, помню, что читал соответствующие разделы у Бартоломью. И может быть, даже писал эссе – но будь я проклят, если помню хоть что-нибудь еще.

– А как же вы собираетесь учить этому меня, если сами не знаете?

Найтингейл легонько стукнул себя в грудь навершием трости.