Религии мира. История духовных поисков человечества

Вспомним, например, о широко известной средневековой японской практике харакири (сэппуку). Так называли ритуальное самоубийство самурая. Воин, попавший в очень трудную ситуацию (разорение, тяжкие неудачи, постыдное поражение в битве, обвинения в предательстве и другие угрозы доброму имени), должен вспороть себе живот. Таким образом он выпускает на волю душу, обитающую в животе. Не исключено, что тут сказалось отдаленное влияние даосизма: как вы помните, даосы считали, что именно внизу живота появляется зародыш бессмертия, который потом рождается из головы. Самурай, оказавшийся в безвыходном положении, должен продемонстрировать, что душа его чиста. Совершая самоубийство, он дает исчерпывающий ответ своим критикам и поступает согласно кодексу чести. Надо сказать, что при этом принимались меры для облегчения страданий. Обычно позади человека, совершающего ритуальное самоубийство, находился его друг или верный слуга с мечом, который должен был отрубить голову в тот момент, как только живот будет вспорот, чтобы тут же положить конец мучениям.

Примеры героев-камикадзе XX века также отсылают нас к самурайской этике, вырастающей из идеалов синтоизма. «Камикадзе» буквально означает «божественный ветер». Во время Второй мировой войны так называли летчиков, которые жертвовали своей жизнью, унося с собой также жизни врагов. Такие героические самоубийцы, добровольно ушедшие в мир духов, высоко чтились в обществе. Поскольку они до последнего вздоха выполняли свой долг, служа императору, потомку великой Аматэрасу, предполагалось, что они заслужили лучшую участь, чем после обычной смерти.

Не может не удивлять легкое, а может, даже и несколько легкомысленное отношение японцев к смерти. Переход рокового рубежа есть просто присоединение к сонму ками.

Проявлением взаимного влияния синтоизма и буддизма можно считать тот факт, что всякий умерший в Японии именуется буддой. С точки зрения традиционного буддизма просветленным может стать человек, который прошел долгий и трудный путь совершенствования и достиг иного состояния своей природы. Но в Японии логика проще: ты переходишь в мир мертвых, значит, естественным образом воссоединяешься с Буддой.

В честь умерших предков устраиваются веселые праздники. В них нет скорби – скорее радость от временного символического воссоединения с давно ушедшими поколениями.

Центром подобных фестивалей часто становятся почитаемые народом святилища – дзиндзя, которых весьма много по всей стране. От обычного профанного мира святилище отделяют легко узнаваемые символические ворота в виде буквы «П» – тории. Их цель – разграничение двух миров: мира ками и мира людей, и проход через них означает приобщение к миру духов.

* * *

Находясь на протяжении веков в изоляции и вдохновляясь национальной мифологией, делавшей их потомками богов, японцы привыкли считать себя избранным народом, не похожим на все остальные. Со временем это убеждение привело их к крайнему национализму, принесшему в XX веке много бед как соседям, Китаю и Корее, подвергшимся японской имперской агрессии, так и самой Японии. Минувший век был для Японии непростым: поражение во Второй мировой войне, крах имперских идей, потеря былого величия и обретение его снова на новом историческом этапе в виде японского экономического чуда.

Как ни странно, в современном высокотехнологичном японском обществе вполне находится место некоторым элементам шаманизма. Хотя, по статистике, около 90 % японцев нерелигиозны. Причина тому совсем не такая, как, скажем, в России. Последние сто лет не было никаких преследований верующих. Исключение составляют некоторые гонения на христиан, которых на японских островах всегда было немного. На них ополчились в тот период, когда власти еще отчаянно держались политики изоляционизма и старались противостоять политической и экономической экспансии европейцев. А на протяжении исторического процесса взаимодействия Японии с европейской цивилизацией периодически случались всплески национализма, приводившие в том числе и к массовым бойням.

Вероятно, нынешнее равнодушие или поверхностное отношение к вере сформировалось под влиянием специфического симбиоза буддизма и синтоизма. Во время опросов люди называют себя атеистами, но многие из них между тем участвуют в синтоистских или буддистских ритуалах с большой охотой. Это делается скорее из любви к красивой традиции, без готовности осмысливать духовное содержание происходящего.

* * *