Религии мира. История духовных поисков человечества

Сам термин «раввин» существовал и в ветхозаветную эпоху, и в Евангелии он используется в положительном контексте[40]. Так обращались к самым разным наставникам, в том числе и религиозным. Однако именно в Средневековье раввины становятся отдельной стратой, серьезной и влиятельной силой в еврейском сообществе. Правда, стоит оговориться, что в период формирования двух изводов Талмуда «массового» учительства еще не существовало. И «класс раввинов» еще не сложился. Ему предшествовали скорее отдельные яркие духовные лидеры, великие мудрецы и ученые, в разные эпохи именовавшиеся по-разному.

Таннаи – мудрецы первого этапа становления предания, собиравшие по большей части устные мнения и толкования.

Амораи – духовные авторитеты второго этапа, письменно фиксировавшие предание, формируя Иерусалимский и Вавилонский Талмуд.

Савораи – вавилонские ученые, работавшие над окончательной редакцией Талмуда.

Поучения и беседы этих выдающихся интеллектуалов составляют значительную часть Талмуда. Они дискутируют между собой, а иногда даже спорят с Богом. Более того, есть примеры, когда Сам Господь отступает под натиском предъявленной Ему аргументации. Как в знаменитом споре с равви Элиэзером, о чем расскажем чуть позже.

Древнейшие библейские тексты дают нам примеры живого присутствия Бога среди Своего народа. Он ведет людей в виде огненного столпа, Его Слава осеняет скинию, Его дыхание ощущается в Иерусалимском храме. Народ пребывает в общении с Ним. Контакт между Богом и людьми был на первом месте, а ритуальная составляющая находилась как бы на втором, хотя нельзя сказать, что она была неважна.

Однако со временем ритуал начинает доминировать. Недаром пророки обличают народ, передавая Божье слово: Всевышний не хочет празднеств и жертв. Он недоволен тем, что формальное берет верх над смыслом (Ис. 1: 13–14).

Это универсальный процесс, так происходит у многих народов, в том числе и в сознании заметной части христиан, для которых обряд зачастую вытесняет живую связь с Богом, тогда для человека молитва становится не способом богообщения, а «вычиткой правила», пост – не поприщем работы над содержанием своей духовной жизни, а всего лишь периодом диетических ограничений.

В иудаизме окостенение религиозной практики идет по нарастающей. Недаром Христос обличает наставников еврейского народа, книжников и фарисеев, в том, что они вытесняют внешними правилами Божественную заповедь, главная цель которой – ориентировать человека на Бога.

И вот Храм разрушен, жертвоприношениям – этому основному акту ветхозаветного богопоклонения – больше нет места. Но и тут обновления не происходит, а идет еще большая формализация, теперь уже в первую очередь частного обряда, применительно к конкретному человеку, оказавшемуся ввиду прекращения жертв в состоянии постоянной ритуальной нечистоты. С этим надо что-то делать. И вот что именно можно сделать в такой ситуации – как раз и объясняют еврейские религиозные учителя, начиная с древних авторов Талмуда.

«Мои дети перехитрили Меня»

Знатоки Талмуда так увлекаются спорами об интерпретации текстов и применении Закона, что нередко бросают вызов Самому Богу, опираясь на Его же слово. Не только в том, что написано в их трудах, но и в историях о них самих ощущается особый казуистический дух, особая гибкость и изворотливость ума, готового найти выход из любой самой сложной ситуации, оставаясь при этом в рамках религиозных предписаний.

Вот лишь один пример: история о том, как «полубытовой» вопрос об очищении печи поднимается до уровня богословского диспута[41]. Обычная домашняя печь была каким-то образом осквернена – в нее попало что-то недопустимое, что сделало ее ритуально «грязной». Как вернуть ей «чистоту»? Любой другой предмет для этого поместили бы в кипяток. К примеру, если чашка считается оскверненной, то ее достаточно полностью погрузить в кипящую воду. Но что делать с печью? Об этом спорят мудрецы.