Религиозная память крестьянства в XX–XXI веках в селах Черноземья России

«Почему-то отец всегда икону Николая Угодника чтил, как-то прям очень сильно. Хотя вообще нельзя это. Потому что Бог один у нас, Иисус Христос. А остальные все… Бог-то один, а он поклонялся Николаю Угоднику больше…» (Каст., Ж, 1957).

«Иконы были у каждого в доме. У моего дедушки был угол – одни иконы. Шесть лампадок висело. И в праздник эти лампады все зажигались» (Каст., Ж, 1921).

Поскольку иконы «участвовали» во всех жизненных делах русских людей, на этот счет бытовали и всякого рода суеверия[93].

«У нас была икона… Николай Угодник… мама рассказывала, говорит, с фронта пришел папы моего брат, и лежал больной. И вот бабушка говорит: Николая Угодника что-то упала икона, он (Николай Угодник. – Т. П.) предвещает, что Сашок умрет…» (Каст., Ж, 1957).

Если сравнить ответы респондентов исследования об отношении к иконе, то только в Касторенском районе респонденты упоминали, что в рамках запрета на религиозные практики власти периодически запрещали держать иконы в крестьянском доме.

«Во всех хатах были иконки. Раньше старый дом был, когда заходишь, там специальное место было для икон, божница называлась, иконы такие большие на досках нарисованы были. Иконы партийные проверяли. Ходили, проверяли, снимай иконы, говорили, или уничтожай при нас» (Каст., М, 1927).

«Но партийным не разрешали иконы держать дома. У нас сельский председатель жил, его жена все прятала в чулан иконы, а то из Касторного района приедут, увидят. А нам обычным как бы и разрешали, иконы были у всех. Тогда Боженьке веровали» (Каст., М, 1931).

Икона являлась важным элементом в свадебных обрядах области.

«Покупали матери иконы, к замужеству покупали… Покупали, когда стали ребят женить, понабрали невестам… У бабушки большая икона была, деревянная. У нас было порядка шести икон в одном доме…» (Кор., Ж, 1922).

Также в регионе присутствует традиция при переезде оставлять иконы в том доме, в котором они были приобретены. Упоминания данной традиции присутствуют в комментариях респондентов как I, так и II поколений.

«У меня такая икона была “Божья Матерь с младенцем”, я когда сюда переехала, и оставила в старой хате. Мне сказали, что, когда уходишь из своей хаты, нельзя забирать икону. Я ее не забрала. Но икон особенно много не было. Но были у каждого в доме» (Каст., Ж, 1957).

«Иконы были у меня дома, в Кошарах, их же нельзя брать, потому что они намолены в том доме, там они и остались. Так мне старые люди говорили. Если они в этом доме были, мать молилась, бабушка молилась – все поколения, значит их из этого дома нельзя забирать» (Ракит., М, 1960).

Стоит отметить, что респонденты II поколения были рождены и выросли в рамках советской антирелигиозной пропаганды, с которой сталкивались с момента рождения и на протяжении всей жизни вплоть до 1990-х гг. При этом иконы и молитва в жизни крестьян присутствовали всегда, несмотря на запреты власти.

«Я верующий. Я в милиции работал, а крестик носил…» (Прох., М, 1959).