Религиозная память крестьянства в XX–XXI веках в селах Черноземья России

«Моя бабушка, например, вообще заговарила, к ней ходили лечиться, она и зубы лечила, и руки лечила – все болезни этими молитвами, и она нас учила. Я уже не могу вспомнить. “Богородица, Дева, радуйся”. “Отче”. И еще много. Я помню про какие-то замки, на семь замков. Она и заговорам меня учила, и молитвам… Жаба… На языке такие пятнышки белые выскакивали, слюнки у детей текут, это была какая-то жаба, я до сих пор помню. Она так делала: жаба, выйди, выступи из младенца. Так лечила. Какой-то чемер, когда живот болел, тоже этот заговор. Сибирка. Это сейчас тошнота, рвота – это давление. А тогда это называлось сибиркой. Вот хлебушек посолят, прочитают молитву, мы этот хлебушек съедим, и нам казалось, что нам легшело. Может, и правда, легшело» (Каст., Ж, 1965).

«Бабушки у нас лечили. В Новой Слободке лечили… меня бабка водила. Лечила от испуга. Там свечи какие-то жгла. Еще маленький я был» (Прох., М, 1959).

«Девочку (дочь. – Т. П.) возила бабушка частенько, потом Толика (сына. – Т. П.) нет, а вот малого тоже возили, он заикаться начал, мы тоже возили. Заговаривала она» (Ракит., М, 1959).

«И если дите расплачется, мы в это верим, – святая вода, перекрестили, кружку мама наливает, глаза, главное, чтобы увидеть. И побрызгает, и прочитает. Со мной годов десять назад был такой случай – мне лет, может, 45 было. Рядом соседнее село, и там жила моя бабушка. Одна женщина – она родственница наша. Очень за общей трапезой она мои оладьи хвалила. Посидит и опять: “Что ж это за оладьи такие хорошие”. Только что она проговорила эти слова, я выхожу в коридор, подхожу к матери, говорю: “Мам, я умираю”. Всё, я вся белая, как платок, я говорю: поехали домой, я умираю. Мне белый свет не мил, я тогда даже за стол не села. Приезжаем домой, муж на машине привез, и мать читает молитву против сибирки. И вот она одиннадцать раз по листочку прочитывает эту молитву, я вся красная делаюсь, и вот такие капли пота. Это я запомнила на всю жизнь. Я вместо того, что с крестиком хожу, я еще и с булавкой хожу. У нас в районе и грыжу лечили молитвами. Грыжу пупочную у детей. Сглаз, если ребенок раскапризничается. И свечи зажигали. И кроватку священной водой брызгали. И ребенка брызгали, и водички давали, и до сих пор у нас это есть. Мне 59-й год, и мы всё соблюдаем» (Каст., Ж, 1959).