Ренуар

Однажды вечером мадам Эдвардс заехала за Ренуаром, чтобы повезти его посмотреть русский балет. Ревматизм его уже прогрессировал настолько, что Ренуар едва мог ходить.

Само собой разумеется, что никто не требовал, чтобы он был во фраке: даже ради того, чтобы посмотреть русский балет, он не согласился бы напялить на себя костюм, который считал смешным и неудобным.

Представьте себе изумление в зрительном зале, когда в ложе бенуара появился некто в сером пиджаке и велосипедном кепи…

Внезапно открывается дверь ложи: это Габриэль.

У моря. 1883

— Там наверху, куда меня усадили, плохо видно; здесь мне будет лучше! И никто не может сказать, что я здесь буду бельмом на глазу, не правда ли?..

Габриэль в черном закрытом платье заняла место рядом с «хозяином».

* * *

«Профессиональных» моделей Ренуар терпеть не мог и поэтому находил себе модели среди своих служанок.

А когда модель у него хорошо «загвоздилась» в кисть, ему уже трудно было ее менять.

Однажды он с увлечением собирался писать красивую девушку, которую видел в первый раз.

— Я напишу замечательную нагую фигуру!

Он пишет картину, но поза, очевидно, слишком натянута, и он приглашает другую, очень красивую девушку; переписав заново, он также не удовлетворяется.

— Устал воевать, — говорит он, — придется поискать Луизон… Досадно вот только, что у нее нет уж ни грудей, ни сзади… и этот отвислый живот… А если вспомнить, какой она была, когда я встретил ее в первый раз на бульваре Клиши с синей ленточкой на шее… Тридцать лет тому назад! Какая линия живота!

И Ренуар приглашает Луизон, под дряблой формой находит линию живота и пишет прекраснейшую из своих картин.

Габриэль позировала очень много раз, — то одна, то с Жаном на руках, то позже с Клодом. Она фигурирует также в большой картине «Семья».

Однажды я застаю Габриэль в мастерской во фригийском колпачке, с распущенными волосами.

Ренуар. — Посмотрите, Воллар, как она похожа на юношу. Мне всегда хотелось написать «Париса», и я никогда не мог найти модель. Какой у меня получится «Парис»!

И в самом деле, он сделал с Габриэли несколько рисунков и два или три холста, изображающие «Париса, отдающего яблоко Венере».

Во время работы над этими картинами ему пришла в голову мысль сделать барельеф «Суд Париса» и большую статую «Венера-победительница».

Скульптура соблазняла его всю жизнь. Я, со своей стороны, спросил его как-то перед одной из его «ню», почему бы ему не заняться скульптурой.

— Я уж слишком стар! — ответил он.

Но уж когда Ренуару что-нибудь приходило в голову…

* * *

Однажды, когда я был у Ренуара в мастерской, он рассказал мне о том, какие бывают неожиданности, когда модели раздеваются. Женщины, о которых думается, что они хорошо сложены, — никуда не годятся, тогда как другие, совсем «дрянь», раздевшись, превращаются в богинь.

В это время — звонок у двери. Это пришла показаться модель: настоящий мешок! Она стояла перед Ренуаром, заложив руки в карманы передника:

— Мосье, я «работаю» на рынках, но дела не идут по причине «охраны нравов» и конкуренции замужних женщин! И вот, так как мне говорили, что ремесло натурщицы — хорошее ремесло…

— Ладно, как-нибудь в другой раз посмотрим, — сказал художник, чтобы отделаться, и, когда она исчезла, он заметил: — Я неприхотлив, но всему есть границы…

Но вдруг в глубине мастерской за какой-то ширмой послышалось робкое покашливание и в то же время оттуда показалась голова будущей модели.

— Что вы там делаете? — закричал Ренуар.

— А вот, мосье, вы мне сказали: посмотрим, я и разделась!..

Я ушел. Назавтра, вернувшись в мастерскую, я застал художника у мольберта…

— Я жду модель, ну, знаете, ту, вчерашнюю.

Я. — Этот ужас!

Ренуар. — Вы говорите: ужас… Это — сама Венера!..

* * *

Уже несколько лет как Габриэль ушла от «хозяина», а также и матушка Машен, ставшая консьержкой.

Проходя как-то по Монмартру, я встречаю эту последнюю прохлаждающейся у дверей «своего» дома.

— Ваша недвижимость имеет очень приличный вид! — говорю я ей в виде комплимента.

— Нет, мосье… в доме как раз недостает приличия. Дамочка из шестого наставляет рога своему мужу, честное слово, очень хорошему человеку; старик из первого — сатир; жилец из третьего бросил свою жену… Да, мосье.

— А Габриэль? — спросил я. — Видаетесь вы с ней?

— Нет, мосье… Габриэль живет в Атен, очень хорошем городишке… Рассказывают, что у Габриэли есть горничная и бархатное манто… Да, мосье!..

Глава XXI Ренуар и любители

Нет более докучного занятия для Ренуара, как продавать картины. Не то чтобы ему слишком не хотелось расставаться с ними: но необходимость просматривать холсты, заделывать пробелы, подписывать…

Саша Гитри пришел просить разрешения снять Ренуара киноаппаратом (я еще буду говорить о его неумении в чем-нибудь отказать).

— Если бы я мог вас снять с кистью в руках! — сказал Саша.

Ренуару как раз надо было подписать картину. Он просил поставить ее на мольберт и принести краски.

Из глубины комнаты я видел, как он водил кистью по холсту…