Решение об интервенции. Советско-американские отношения, 1918–1920

С другой стороны, британцы поступили достаточно опрометчиво, приняв услуги американских батальонов, когда у них уже изначально не было намерения использовать их в соответствии с условиями президента. Складывается впечатление, что на протяжении всего этого эпизода многие британцы относились к американцам не как к партнерам, с которыми нужно было стремиться к настоящему и близкому взаимопониманию, а, скорее, как к глупым детям, легко «обводимым вокруг пальца», которых легко уговорить сделать то, чего они сами не ожидают и не понимают. С точки зрения этой части британского чиновничества, самое главное заключалось не в том, что американцы понимают, что делают, а в том, что их следует уговаривать и задабривать: тогда «дети» начнут совершать те или иные поступки, независимо от того, понимают они их смысл или нет. Некоторые американцы, включая и президента, возможно, сами спровоцировали такой подход. В отдельных случаях (к одному из них относился Архангельск) указанный подход оказался успешным для британцев. Они добились исполнения главного своего желания – отправки войск. Тем не менее такое отношение англичан не представляется разумным. Американцы далеко не всегда проявляли нечувствительность, как могло показаться, чем и объяснялись многие негативные реакции, с которыми британцам приходилось сталкиваться. Политика, основанная на лучшем понимании американского характера, требовала самого детального и недвусмысленного осознания и согласия по отношению к любой операции, в которой должны были принимать участие американцы, а также обеспечения величайшей щепетильности в соблюдении всех условий. В девяноста девяти случаях из ста это требование было бы удовлетворено.

Давайте теперь обратим внимание на то, что произошло на Русском Севере в результате решений президента.

Результатом действий Мейнарда в последние дни июня, как мы видели, стало сосредоточение сил большевиков в районе ниже Кеми, примерно в 300 милях к югу от Мурманска. Это обеспечило британцам как военно-морской (со стороны Белого моря), так и военный контроль над подходами к Мурманску и, таким образом, стабилизировало военную ситуацию в этом районе. За этими действиями немедленно последовала, как говорилось выше, упорядоченность отношений между союзниками и местными российскими властями в форме соглашения от 6 июля.

Таким образом, ситуация в Мурманске была решена. Внимание генерала Пула теперь переключилось на Архангельск.

Чрезвычайно позднее (до начала июля) сохранение льда в горловине Белого моря сделало бы невозможными более ранние военные действия, даже при наличии больших сил. Наконец лишь в начале июля лед растаял, и доступ к порту с моря стал технически возможен.

С разрывом отношений между Мурманском и Москвой отношение к союзникам большевистских властей в Архангельске, возглавляемых пламенным военкомом М.С. Кедровым, стало крайне враждебным и подозрительным. Ко второй половине июня архангельские большевики уже решительно возражали против дальнейшего присутствия там ледокола ВМС Великобритании и выступали с предупреждениями о том, что любая попытка любого другого военно-морского судна союзников войти в порт будет расценена как враждебный акт и встречена вооруженными действиями. В середине июля британцы были вынуждены отозвать ледокол, поскольку Архангельский Совет отказался брать на себя ответственность за его безопасность.

Не имея сил для полномасштабного вторжения, британцы энергично и безотлагательно, не без помощи секретных агентов, приступили к стимулированию восстания антикоммунистических сил в Архангельске, которое должно было быть скоординировано с прибытием десанта союзников. В течение последних двух недель июля эти усилия предпринимались с большой интенсивностью. Тот факт, что они имели место, не оставался большим секретом для советских властей, хотя те, похоже, не раскрыли точные каналы, по которым разрабатывался заговор[160]. Следует напомнить, что это был период, непосредственно последовавший за передачей правительствам союзников памятной записки президента от 17 июля.