Решение об интервенции. Советско-американские отношения, 1918–1920

Если бы Вильсон мог увидеть события 1918 года так, как мы можем обозревать их сегодня, он должен был бы признать, что, когда в мировых делах приходят в движение великие силы, будь то война или развивающийся кризис, ни одно правительство, каким бы большим ни был его престиж или военная мощь, не сможет удержать эти силы под контролем. Ни одно правительство не сможет направлять это движение месяцами молчания, за которыми вдруг следует единственное расплывчатое и загадочное заявление. В таких ситуациях требуется иной уровень государственной мудрости, характеризующийся самым тревожным и тщательным отслеживанием событий и решимостью действовать в соответствии с ситуацией без промедления всеми мыслимыми средствами. Только тогда становится возможным приспособить к своей собственной цели могучий и непрекращающийся процесс перемен, формирующий отношения между нациями в неспокойные времена.

Глава 19 Июль и окончательный разрыв

Решений, принятых британским и французским правительствами в мае и июне и правительством Соединенных Штатов в первые дни июля, в любом случае было бы достаточно, чтобы в конечном счете привести к полному разрыву непростых, половинчатых отношений, которые правительства союзников поддерживали до этого времени, при советском правительстве. Однако этот процесс был ускорен трагическим поворотом, который приняли политические события в России в июле.

Чешское восстание, приведшее к внезапному успеху антикоммунистического движения по всей Центральной Сибири, естественно, придало большой импульс подпольной оппозиционной деятельности в других частях России. В Москве и Петрограде весь июнь был отмечен не только интенсивным брожением среди самих этих групп, сопровождавшимся горячими дебатами, отчаянными попытками сгладить разногласия и культивированием самых разнообразных схем и заговоров с целью свержения советской власти, но и учащением подходов к российским представителям различных правительств – как Германии, так и союзных стран. В то время как по большей части к немцам склонялись крайне правые группы политического спектра, представители центра и некоммунистические левые обратились к союзникам. Наиболее заметными среди последних были Союз за возрождение России (многопартийная группировка, объединяющая ряд элементов, начиная от умеренных кадетов и бывших офицеров и заканчивая правыми эсерами) и Союз защиты Отечества и свободы (воинствующая и относительно деидеологизированная организация, возглавляемая Борисом Савинковым – странным образом сочетавшим в себе террориста, писателя и авантюриста. Эсер по прошлой политической принадлежности, некоторое время Савинков занимал должность военного комиссара во Временном правительстве, теперь же действовал самостоятельно и сформировал в высшей степени законспирированную организацию, состоящую в основном из бывших офицеров.

По мере того как осведомленность представителей союзников в России о сибирских событиях, с одной стороны, и межсоюзнических решениях мая и начала июня по вопросу интервенции – с другой росла, их интерес ко всем подобным российским оппозиционным группировкам неуклонно возрастал. Наиболее нетерпеливыми и наименее сдержанными оказались французы. Во время визита в Москву в середине июня посол Нуланс лично поддерживал контакты с лидерами оппозиции, но вскоре поступил достаточно опрометчиво, обратившись к ряду оппозиционных групп. Все они теперь были объявлены советским правительством вне закона и, следовательно, действовали нелегально. В полуофициальных письмах Нуланса излагалось якобы общее мнение союзников о том, каким образом должны были бы быть организованы внутриполитические дела России в случае успешного сотрудничества. Разумеется, в предлагаемой схеме большевикам не было места, то есть предполагалось их свержение.

С Союзом за возрождение России французские контакты носили особенно тесный характер. В какой-то момент июня французские представители дали союзу понять, что вскоре должна начаться интервенция, и раскрыли его агентам суть франко-британского плана по объединению сил интервентов в Архангельске и наступающих чехов с целью формирования сплошного фронта от Белого моря до Тихого океана. Пересмотрев собственные планы в свете этой информации, союз пришел к выводу, что Центральная Россия, в частности Московский регион, окажется под немецкой оккупацией. Поэтому лидеры этой организации перенесли центр своей боевой подпольной деятельности подальше от Москвы, главным образом на юг и восток. С другой стороны, и Савинков, по-видимому также ставший обладателем той же информации, принял более судьбоносное решение, результаты которого мы вскоре увидим. В любом случае он строил планы бросить всю свою организацию на попытку захватить территорию непосредственно к северо-западу от Москвы, где должно было произойти соединение чехов с архангельскими интервентами. Очевидно, Савинков предполагал, что, поступив таким образом, он займет ключевое политическое положение, как только вмешательство станет фактом.