Решение об интервенции. Советско-американские отношения, 1918–1920

В «Тезисах о современном политическом положении», написанных Лениным 10 мая и обсужденных на заседании ЦК РКП(б) 12–13 мая, большевистский лидер высказался еще более ясно: «Отнюдь не отказываясь вообще от военных соглашений с одной из империалистских коалиций против другой в таких случаях, когда это соглашение, не нарушая основ Советской власти, могло бы укрепить ее положение и парализовать натиск на нее какой-либо империалистской державы, мы в данный момент не можем пойти на военное соглашение с англо-французской коалицией. Ибо реальную важность для нее имеет отвлечение войск Германии с Запада, т. е. продвижение многих японских корпусов внутрь Европейской России, а это условие неприемлемо, как полный крах Советской власти. Если бы ультиматум такого рода предъявила нам англо-французская коалиция, мы бы ответили отказом, ибо опасность японского движения может быть парализована с меньшими трудностями (или может быть оттянута на более продолжительное время), чем опасность занятия германцами Питера, Москвы и большей части Европейской России» (Ленин В.И. ПСС. 5-е изд. Т. 36. С. 322).

Садуль, осознавая ту же базовую реальность, не мог скрыть своего удивления, смешанного с удовольствием, по поводу того, что Троцкий был готов обсудить с представителями союзников возможность ввода союзных войск в Россию. «Несомненно, – писал Садуль, – что, когда о таком шаге стало бы известно, немцы… „обиделись“ бы, обратились к большевикам с ворохом ультиматумов, а затем начали бы военное наступление, которое… быстро привело бы их к оккупации Петрограда и Москвы, что означало лишение [советского] правительства огромного числа пролетарских элементов, на которых оно почти исключительно базируется».

Трудно понять с расстояния почти сорока лет, как можно перед лицом этого признания и в свете заявлений Ленина полагать, что существовала серьезная вероятность приглашения союзников. В конце концов, Локкарт и Робинс были умными и искренними людьми, но их надежды несли лихорадочный оттенок многих ошибочных расчетов военного времени. Находясь отчасти в зависимости от русских переводчиков и секретарей, они сами не читали советской прессы и, возможно, не следили так внимательно, как следовало бы, за выступлениями Ленина перед своими соратниками. Наконец, их, несомненно, отвлекли и ввели в заблуждение заявления Троцкого, отражавшие отчасти его больший пессимизм (по сравнению с Лениным) в отношении шансов продлить передышку, а отчасти, без сомнения, его тревожное желание использовать интересы союзников как средство препятствовать японской интервенции.

Глава 6 Чехословацкий легион

…На столе были раскрыты не все карты, и они не будут раскрыты до тех пор, пока страсти всей этой ситуации не утихнут и правде не будет позволено выйти наружу.

Рэймонд Робинс о чешском восстании.

«Большевистская пропаганда». Слушания в подкомитете Судебного комитета. Сенат Соединенных Штатов. 65-й конгресс, 3-я сессия. 11 февраля – 10 марта 1919 года

В развитии событий между союзниками и Россией летом 1918 года не было ни одного фактора, сыгравшего более значительную роль, чем уникальная вооруженная сила, известная впоследствии как Чехословацкий легион. Теперь становится необходимым изучить любопытное происхождение этого формирования и ситуацию, в которой оно оказалось весной 1918 года.

Перед мировой войной в некоторых крупных городах России проживало большое количество чехов и словаков (кроме того, существовало и несколько крупных чешских сельских колоний на Волыни). Недовольство австрийским правлением исторических провинций, романтический национализм которых был отмечен подъемом либерального движения в XIX веке, в сочетании с панславянскими российскими тенденциями послужили созданию связи между Россией и сторонниками чешской автономии. Еще в большей степени проявлялась сентиментальная привязанность к России со стороны словацкой интеллигенции, возмущенной венгерским давлением на собственной родине.

Когда началась мировая война, в российской армии было создано специальное подразделение под названием Дружина, рядовой состав которого состоял преимущественно из чехов-колонистов из чешских колоний в составе Российской империи. Старшие командиры были в основном русскими, но иногда встречались и чехи, служившие кадровыми офицерами в царской армии или же, будучи прикомандированными к этому подразделению, получившие офицерское звание. Дружина принимала участие в сражениях на Восточном фронте как к северу, так и к югу от Карпат и, как правило, использовалась в разведывательной работе.