Решение об интервенции. Советско-американские отношения, 1918–1920

Предположение о реальной возможности интервенции союзников по советскому приглашению (или согласию) не только сыграло важную роль в обсуждении проблемы интервенции правительствами союзников весной 1918 г., но и впоследствии стало центральным фактором упреков, которые так часто выдвигались в адрес союзных правительств со стороны либеральных или левых кругов Запада. Суть этих упреков сводилась к тому, что они – либо по недальновидности, либо по мотивам империалистической жадности – отвергли вполне приемлемую альтернативу интервенции, но предприняли ее позже, уже вопреки желанию большевиков и при их сопротивлении[63]. Особенно сильное впечатление произвело письмо, написанное Локкартом Робинсу 5 мая, призванное укрепить позиции Робинса в дальнейших дискуссиях с Фрэнсисом. В этом письме Локкарт перечислил пункты, по которым Троцкий пошел навстречу правительствам союзников, и сделал вывод, что «политика вмешательства при сотрудничестве и согласии большевистского правительства вполне осуществима». Робинс привез его домой в Соединенные Штаты, где оно было показано ряду людей и усилило подозрения, которые уже возникали во многих умах относительно обоснованности политики союзников по отношению к России. Сенатор Хайрам Джонсон, выступая в сенате 12 декабря 1918 года, задал администрации риторический вопрос, правда ли, что «советское правительство сотрудничало в оказании помощи союзникам и что вмешательство по согласию с большевиками было осуществимо еще 5 мая 1918 года?».

Шесть лет спустя анонимный автор книги «Архангельск: война Америки с Россией», горького рассказа об Архангельской экспедиции из первых рук, отмечал: «…Ни один представитель администрации или кто-либо другой так и не ответил и даже не пытался ответить на этот вопрос».

В этих обстоятельствах неплохо бы выяснить (в интересах ясности на протяжении оставшейся части этого повествования), какова именно была авторитетная советская точка зрения по этому вопросу, а для этого лучше всего обратиться к позиции и мнениям самого Ленина.

Взгляды Ленина на комплекс проблем, влияющих на отношения советского правительства с союзниками на рассматриваемом этапе, можно подытожить следующим образом. Положение новой Советской республики было в высшей степени трудным и опасным. Достигнутый «мир» являлся одновременно и обременительным, и крайне нестабильным. Тем не менее он дал большевикам передышку, имеющую огромное значение, поскольку она давала возможность укрепить новую структуру власти внутри страны и, возможно, использовать таким образом враждебность и соперничество различных «империалистических» держав для отсрочки (если не предотвратить навсегда), репрессии и нападения любой из них на слабую и борющуюся советскую власть. Само советское правительство, расценивающее эту передышку как единственную реальную надежду на спасение, не имело ни малейшего намерения возобновлять военные операции против немцев. Таким образом, нестабильность Брест-Литовского мира не заключалась в каких-либо скрытых намерениях советской стороны. Опасность для России заключалась в двух вероятных возможностях развития событий. Первая состояла в том, что немецкая партия войны, соблазненная сиюминутной слабостью России и подстрекаемая немецкими капиталистами с их ненавистью к социализму и жаждой грабежа, победит в Германии и будет настаивать на разрыве мирного договора и попытке полного завоевания и порабощения России. Во втором случае на Дальнем Востоке, где жестокое нападение «империалистов» на советскую власть до сих пор предотвращалось только соперничеством и подозрениями между американцами и японской буржуазией, эти две последние силы могли прийти к своего рода соглашению о разделе добычи, что позволило бы им наброситься на Советскую Сибирь и удовлетворить свои экономические аппетиты за счет России.

По мнению Ленина, из этих оценок вытекали три основных и главенствующих вывода. Во-первых, реальная надежда Советской республики на «постоянную» передышку и выживание заключалась только в созревании и окончательном осуществлении социальной революции на Западе. Во-вторых, сохранение передышки, от которой теперь зависело выживание Советской республики, висело как на волоске в зависимости от продолжения военных действий и соперничества между великими империалистическими державами, а это означало, среди прочего, продолжение великой войны. В-третьих, единственно возможная и правильная политика советского режима в этих обстоятельствах заключалась в том, чтобы маневрировать, отступать и выжидать своего часа.