Решение об интервенции. Советско-американские отношения, 1918–1920

Вот, собственно, и все, что должно приниматься в качестве основного доказательства прямого участия союзников. В дополнение к этому мы должны принять к сведению еще одну возможность, подразумеваемую в некоторых заявлениях коммунистической стороны, а именно – восстание было результатом некой предварительной договоренности между чехами и российскими оппозиционными партиями, о которой союзникам было известно и которую (несмотря на их собственную противоположную официальную позицию) они молчаливо поощряли.

Мы уйдем слишком далеко от центральной темы этого исследования, если попытаемся описать на данном этапе различные оппозиционные группировки, активные в Европейской России весной 1918 года, или воспроизвести и детально проанализировать отдельные свидетельства, касающиеся их отношений с союзниками и чехами. Однако характер и значение этих свидетельств можно резюмировать следующим образом.

В своих работах, опубликованных еще в начале 1920-х годов, советский историк П.С. Парфенов утверждал, что центральный военный штаб эсеров в апреле 1918 года «узнал», что Лаверн и Локкарт вместе с членами консервативной подпольной офицерской группы разрабатывали планы свержения советской власти и восстановления российского военного сопротивления Германии, причем эти планы предусматривали использование чехов во взаимодействии с российскими оппозиционными группами для захвата сибирских железных дорог и уничтожения советских войск в сибирском регионе. Парфенов даже сообщает о встрече, состоявшейся 14 апреля во французской военной миссии в Москве, на которой якобы присутствовали представители британских, французских, чехословацких и российских оппозиционных групп. При этом, говоря о присутствующих, Парфенов называет и конкретные имена. В частности, упоминаются Локкарт и капитан Коньшин, поддерживающие контакт с подпольной офицерской группой в Ново-Николаевске (Новосибирске).

Аналогичный отчет можно найти в сообщении о возникновении режима Колчака в Сибири, написанном несколько позже (1919 г.) американским консулом Альфредом Р. Томсоном, находившимся тогда в Омске, как в ключевой точке чешского восстания. Томсон также упоминает о присутствии Локкарта и Лаверна на предполагаемой встрече и утверждает, что чехов «…должны были попросить начать военные действия против большевиков позже, чем они это сделали на самом деле, но германское правительство… убедило Троцкого разоружить чехословаков и, таким образом, устроить кризис раньше, чем было запланировано».

Утверждения Парфенова, не подкрепленные никакими доказательствами или ссылками на источники, производят – по разным пунктам – крайне ненадежное впечатление. Представляется, что они могли быть написаны кем-то, кто не был знаком ни с обстоятельствами, в которых оказался в то время Чешский корпус, ни с отношениями его командования с союзниками в целом. Сказанное о Локкарте и Лаверне не согласуется с известными фактами (а их вполне достаточно) об официальных инициативах и личных наклонностях этих двух людей. Заявление Томсона, представленное без указания источника, очевидно, основано на рассказах из вторых рук, услышанных от российских чиновников в Сибири времен Колчака, поэтому оно не может быть воспринято как надежное историческое свидетельство. Ссылка на немецкое правительство, кстати, категорически неверна и представляет собой просто сплетни, ходившие тогда в Сибири.

Ближайшими друзьями чехов на российской политической сцене были правые эсеры. С ними чехов связывали как идеологические узы (симпатии социалистов-революционеров лежали в основном где-то между «буржуазными» партиями и большевиками), так и организационные – через лидеров сибирской секции российского кооперативного движения. Кооперативы в значительной степени отражали интересы независимого крестьянства (особенно сильного в Западной Сибири). Естественно, они были близки к эсерам, которые в первую очередь представляли крестьянскую партию, и ряд лидеров кооперативного движения в Сибири был хорошо известен в эсеровских кругах. Чехи заключили контракт с сибирскими кооперативами на поставку продовольствия корпусу при его передвижении по Сибири, что позволило командирам корпусов установить тесный контакт с лидерами кооперативов и эсерами по всей линии фронта. Так как за чешским восстанием немедленно последовали (а в некоторых случаях даже начались одновременно) мятежи местных русских групп против большевиков, в которых социалисты-революционеры играли ведущую роль, сразу же возникает вопрос прямого подстрекательства Чешского корпуса к восстанию со стороны эсеров.