Республика воров

Наконец он вынырнул, сделал глоток свежего воздуха и тут же чуть не захлебнулся, когда волна плеснула ему в лицо. Над водой чудовищной тенью высился корпус «Волантеновой решимости», по палубе судорожно метались огоньки фонарей. Из клубка тел у ближайшего борта отделился знакомый силуэт и полетел к воде.

– Жан! – заорал Локк. – Шлюпка потону…

Пропавшая лодка возникла в белопенных волнах внезапно, будто акула, готовящаяся к прыжку. Жан с оглушительным стуком врезался в нее головой и ушел под воду.

– Жан! – крикнул Локк и, вцепившись в планширь ялика, лихорадочно огляделся.

На поверхности Жан не показывался. Волна захлестнула Локка с головой, ялик закачался, едва не вырвался из рук. Локк, фыркая и отплевываясь, всматривался в глубину… там, футах в шести от него, смутно покачивалась тень, подсвеченная призрачным синеватым сиянием. Еще одна волна с шумом плеснула о борт, но Локк уже нырнул.

Он ухватил за ворот недвижное тело приятеля, потянул к себе. Жан вяло шевельнулся. На миг они оба как будто увязли в сумрачном потустороннем мире, между белыми облачками пены и мерцающим светом подводных глубин. Только сейчас Локк сообразил, что странное зарево исходит не от фонарей и не от молний, а неугасимо полыхает на дне Амателя. Издалека эти загадочные огни выглядели сверкающими драгоценностями, но под водой их дрожащее, неверное сияние казалось настолько зловещим, что Локк невольно содрогнулся, как будто где-то рядом затаилось неведомое злобное чудовище, готовое напасть на незадачливого пловца. Локк, подхватив Жана под мышки, изо всех сил забил ногами и вынырнул на поверхность штормящего озера.

Больно оцарапав щеку о борт ялика, Локк шумно втянул в себя воздух и подтолкнул Жана, стараясь, чтобы голова приятеля не уходила под воду. От холода сводило пальцы, ноги и руки наливались свинцом. Локк одной рукой вцепился в планширь, едва не перевернув раскачивающуюся лодку, а другой тряхнул Жана:

– Эй, очнись! Да очнись же! Ох, ради Многохитрого Стража… Тебе что, мозги отшибло?!

Локк лихорадочно огляделся: надо было первым забраться в ялик, но для этого пришлось бы выпустить Жана, который наверняка сразу же уйдет под воду. Железная подкова уключины на планшире погнулась, пока ялик метало по палубе, – ничего страшного, она еще послужит. Локк схватил полы Жанова непромокаемого плаща, привязал их за выступ уключины, так что Жан болтался в воде, подвешенный к ялику за грудки, – не самое удобное положение, но иначе его на месте не удержать.

Ялик снова качнуло волной, и Локк с силой ударился головой о борт. Перед глазами замелькали черные круги, но боль придала решимости: он нырнул в темноту под лодкой, выплыл с противоположной стороны, ухватился за планширь, с трудом перевалился за борт, стукнувшись о скамью, и забарахтался в луже воды на дне.

Наконец он сел, наклонился к борту и попытался втащить в лодку Жана, но не мог ни сохранить равновесия, ни найти устойчивую точку опоры. Отчаянные потуги ни к чему не привели. Утлая лодчонка раскачивалась и подскакивала на волнах, как поршень какого-то жуткого механизма. После долгих и бесплодных усилий здравый смысл все-таки пробился сквозь стены измученного рассудка: Локк повернул Жана боком, перекинул через борт его ноги и руки, а потом потянул на себя его плащ. На этот раз старания Локка завершились успехом. Оказавшись в ялике, Жан закашлялся, фыркнул, что-то забормотал и попытался приподняться.

– Ох, Жан, как же я ненавижу Древних… – Локк, жадно глотая воздух, растянулся на дне лодки рядом с приятелем; ялик, заливаемый струями дождя, подпрыгивал на волнах. – Ненавижу. Всем сердцем, всей душой ненавижу. Ненавижу все, что они понастроили. Все, что от них осталось. А их чудеса проклятые на поверку всегда мерзкой дрянью оборачиваются!

– Огодьки… – пробормотал Жан.

– Тьфу! – сплюнул Локк. – Вот-вот, и огоньки, и друзья-моряки. На Амателе все есть. – Он пихнул Жана в бок и сел.

Волны по-прежнему швыряли лодку, как винную пробку в кипящем котле, но теперь, когда оба приятеля оказались на дне посредине, она приобрела бóльшую остойчивость, и ее уже отнесло ярдов на пятьдесят от кормы «Волантеновой решимости», в сторону берега. На палубе раздавался нестройный гомон, но за беглецами погони не отправляли и, судя по всему, к повороту корабль не готовили – возможно, из-за того, что Волантен еще не пришел в себя после удара Жана и матросы не знали, что предпринять.

– Гаг я здезь огазався? – прогнусил Жан.

– Потом расскажу. Весла у нас есть?

– Оддиб я какого-то типа довбадув… – Жан осторожно ощупал лицо. – О боги, у бедя сдова дос свобан…

– А не надо было головой о лодку биться.

– Так вот во что я врезався!

– Ага, и меня до смерти перепугал.

– А ты бедя спас.

– Ну, раз в пару лет бывает и моя очередь, – хмыкнул Локк.

– Спасибо.

– Да ничего я такого не сделал. Все больше за свою шкуру опасался, да и тебе приводнение то еще подстроил… – отмахнулся Локк. – Слушай, если волны нас к югу несут, то до берега несколько миль, не больше. Вот только без весел высаживаться тяжеловато будет.