Ревизия психоанализа

При всем желании я просто не способен понять, о чем на самом деле говорит Маркузе. После многократного перечитывания этих пассажей я даже начал сомневаться, отчетливо ли сам Маркузе понимает, что говорит. Для начала совершенно очевидно, что садизм эсэсовца отличается от садистского поведения при половом сношении двух людей, которые получают от этого удовольствие. Во втором случае садистское причинение боли или превращение партнера просто в сексуальный объект основано на взаимном согласии; даже унижение, характерное для садистского извращения, лишено серьезности и бесчеловечности садиста, который использует свой объект насильно. Но, несмотря на то что такая разница существует и является очень важной, она, по сути, не меняет содержание садистского побуждения: стремление к полному контролю над человеческим существом, к контролю, лишающему человека воли, делающему его беспомощным объектом; и это стремление проявляется в желании причинять боль и унижать.

Действительно, нет большего проявления власти, чем заставить живое существо терпеть боль. Это содержание не отличается от практики садомазохистских извращений, которые часто имеют место в нашем и во многих других обществах. Если садизм не имеет этой цели – цели, которая придает ему его характер и является основой для интенсивного возбуждения и удовлетворения, – то это уже не садизм, но Маркузе не в состоянии сказать, что это в таком случае {118}.

Конечно, он не говорит о садистском извращении в нашем «репрессивном» обществе (хотя разница между эсэсовским садизмом и добровольным взаимным садизмом садомазохистской пары имеет место и сегодня, но что тогда остается от садистского содержания в нерепрессивном обществе? Что имеет в виду Маркузе, когда говорит, что либидо не просто реактивирует доцивилизованные стадии, но и трансформирует извращенное их содержание? Каково извращенное содержание садизма и во что оно трансформируется? Что такое «инстинктивная субстанция», которая сегодня отличается от деструктивных форм извращения? Является ли чистый садизм не (или только) сексуальным? Характеризуется ли до сих пор инстинктивная субстанция потребностью в контроле, боли и унижении? Если нет, то что в ней садистского?

Можно было надеяться, что ответ на эти вопросы удастся найти в общих утверждениях Маркузе о регрессии к инфантильному либидо, которое, как полагает автор, фундаментально отличается от регрессии в свободном, нерепрессивном обществе. Но, к великому несчастью, главный тезис Маркузе о трансформации сексуальности в Эрос является столь же смутным; он возникает, как бог из машины, из головы философа от психоанализа, неверно толкующего смысл концепций Фрейда, которые Маркузе, кроме того, неверно понимает. Здесь нет места для подробного обсуждения неверных толкований Фрейда от Маркузе. В этом контексте, однако, интересен тот факт, что Маркузе считает реактивацию догенитальной сексуальности – то есть извращений – желательной целью развития человечества, но боится откровенно выступать за извращения; он хочет, чтобы они были чистыми (не должно быть ничего отвратительного в садистском извращении), и для того, чтобы описать эту новую и невинную «полиморфную сексуальность», он постулирует метапсихологическую теорию, изменяющую и искажающую Фрейда, вместо того чтобы обсуждать клинические, чувственные, экспериментальные факты, касающиеся садизма. Маркузе теоретизирует об извращениях, нарциссизме и прочем, даже не пытаясь описать эти феномены. (Отражением абстрактного и нереального характера его «садизма» является тот факт, что он почти не говорит о мазохизме, неразрывно связанном с садизмом, и об обязательном условии согласия партнера или партнерши садиста.)

Очень жаль, что Маркузе не обсуждает другое извращение – копрофилию, хотя вскользь и упоминает о ней. Согласно Фрейду, это желание характерно для детей в период доминирования ануса в качестве эрогенной зоны. Однако сегодня это извращение нередко встречается и среди взрослых. Хотя оно встречается намного реже, чем садомазохистское извращение, оно часто сочетается с выраженным садизмом – отсюда упоминания об «анально-садистском» характере в психоаналитической литературе. Согласно общему принципу Маркузе, этот компонент инфантильной сексуальности тоже должен снова активироваться в свободном от подавления обществе.

Но как может копрофилия «очиститься», оставаясь одновременно копрофилией? Классический ответ Фрейда состоит в том, что она сублимируется, например, в удовольствие от рисования (очень спорная, между прочим, гипотеза). Однако, учитывая, что Маркузе отвергает сублимацию, можно спросить, как интерес и удовольствие от кала будут выражены у нового, поистине счастливого человека? Этот вопрос, как и предыдущие, столь очевиден, что мы можем лишь заключить, что похвалы Маркузе в адрес извращений и догенитальной сексуальности смягчаются идеализирующей тенденцией, новым викторианским ханжеством, выраженным в терминах метапсихологических теорий.