Режиссерское искусство театра кукол России XX века

На обсуждении спектакля после первого прогона С. Маршак сказал: «Сказка – это большое обобщение, это трудная вещь. Все настоящие детские сказки замечательны тем, что они хороши и в целом, и состоят из ряда прекрасных кусочков. Это надо уметь подать. В спектакле „Золушка“ есть сказка. Это много. Великолепно танцуют и очень хорошая музыка. Кот замечательный! Но есть в ней и недостатки, которые можно устранить. Говорят все неотчетливо. Необходимо добиться, чтобы актеры хорошо читали стихи. Появление Мелюзины и Золушки, обеих в сером, – незаметно на синем фоне неба. А это появление должно быть заметно, броско… Большие деревянные предметы на сцене кажутся обычной мебелью» [358] .

Театральный критик С. Богомазов в статье газеты «Вечерняя Москва» отмечал, что «в пьесе есть удачные живые диалоги, очень украшают ее стихи С. Маршака. Художнице В. Тереховой удались почти все куклы. Они хорошо сделаны и со вкусом одеты. Блестяще выполнены эпизодические фигуры Герольда, Барабанщика и круглощекого Трубача. Музыка композитора В. Кочетова мелодична, написана с чувством стиля. Постановщик В. Громов создал праздничный спектакль для детей» [359] .

Начинающий в то время театральный критик, а впоследствии известный театровед А. Г. Образцова писала: «Тоненькая кукла Золушка, с задумчиво склоненной головкой и опущенными пушистыми ресницами, мягкие и искренние интонации артистки Е. Успенской, исполняющей эту роль, создают привлекательный лирический образ героини сказки… <но> чтобы скрыть все погрешности пьесы, режиссеры принялись строить замки, ставить зеркала, одевать кукол в красочные богатые платья; были пущены в ход „волшебные чудеса“» [360] .

Последней постановкой Громова в Театре Образцова стала «Краса Ненаглядная» Е. Сперанского (премьера 8 мая 1948 года, художник Б. Тузлуков, композитор Н. Александрова). «Не могу сказать, – вспоминал Евгений Вениаминович, – что меня как автора спектакль удовлетворил полностью; мне кажется, мы здесь увлеклись „иллюзионизмом“, внешней красивостью. Но было в спектакле и много прелестного; ряд сцен вызывали аплодисменты по ходу действия <…> В „Красе Ненаглядной“ было много песен, созданных на основе древних фольклорных источников, – в них вставала подлинная языческая Русь… Не повезло „Красе Ненаглядной“ в другом отношении: жизнь ее в театре Образцова оказалась короткой, – ее потеснили другие спектакли, более современные по теме, такие как „Необыкновенный концерт“ <…> Но – удивительные судьбы бывают у пьес: моя „Краса Ненаглядная“ живет! Воскресает! К ней периодически обращаются другие театры кукол и в нашей стране и за рубежом» [361] .

Со временем Виктора Громова стал тяготить постоянный патронат Образцова, который не оставлял без пристального внимания ни одного спектакля, и в 1949 году он покинул любимую им труппу. Этому способствовал и разгоревшийся в то время конфликт между С. В. Образцовым и директором театра Б. В. Бурлаковым, который стал директором ГЦТК еще в 1933 году.

Б. Бурлаков действительно был из семьи волжских бурлаков. По образованию педагог, Борис Владимирович с 1931 года работал в Центральном доме художественного воспитания им. А. С. Бубнова, а затем был назначен директором Центрального театра кукол. Театр тогда играл по школам и клубам; когда же в 1936 году получил свой дом на площади Маяковского (ныне Триумфальной), Бурлаков блестяще провел все работы по реконструкции здания бывшего здесь ранее Реалистического театра.

Его недюжинные организаторские способности в полной мере проявились и во время эвакуации ГЦТК. Театр тогда получил в свое распоряжение «речной трамвайчик» – «Комсомолец», на котором доплыли по Волге до Куйбышева. Многие сотрудники театра смогли взять с собой не только детей, но и домочадцев с бабушками и няньками.

В ситуации первоначальной неразберихи и растерянности, Бурлаков доставал для коллектива продовольственные карточки и дрова, устраивал взрослых на работу, а детей – в детские сады и школы. Во многом благодаря его энергии в годы войны театр смог полноценно работать, а режиссер В. Громов – репетировать.

С. Образцов же в то время мало бывал в своем театре: во главе одной из фронтовых бригад театра он выступал на передовой, а в начале 1943 года был командирован на гастроли в Иран. Напряженность в отношениях между Борисом Владимировичем и Сергеем Владимировичем внешне никак не проявлялась. Не было ни ссор, ни видимых конфликтов. Однако Бурлаков считал Громова, а не Образцова подлинным творческим лидером театра.

Этот период в ГЦТК вообще характерен подспудным отрицанием авторитета С. Образцова. В коллективе присутствовало недовольство и недоверие к нему. Распря между директором и главным режиссером постепенно стала раскалывать коллектив. Кончилось тем, что Б. Бурлаков ушел из теат ра вместе с В. Громовым, а «старики» ГЦТК мудро рассудили, что «два медведя в одной берлоге не живут» [362] .

Актер и драматург театра В. Курдюмов [363] откликнулся на это событие строками своей поэмы «Письмо в Сухуми»: