Режиссеры «Мосфильма»

У Игоря Гостева всё сложится куда как более успешно. Цветные широкоформатные цвигунские «Фронты» — «без флангов», «за линией фронта» и «в тылу врага» принесут ему завидное материальное благополучие. Государственная премия, премия Ленинского комсомола, звание народного артиста. Правда, лишь РСФСР. Он получит его в 1985 году, когда уже начнется другое время. Игорь Аронович не потеряется и в нем. В 1989-м поставит «Беспредел» — первую советскую жесткую ленту о порядках в тюрьмах и колониях. А завершит свой творческий путь в начале 1990-х «Серыми волками» (1993) — киноисторией заговора против Хрущева, спланированного той организацией, благодаря которой в середине 1970-х годов режиссер Гостев взлетел на вершину славы и популярности.

После картины о падении «нашего Никиты Сергеевича» Игорь Аронович внезапно скончается, но его посмертная популярность не ослабеет. «Волков» по телевизору показывают, разумеется, нечасто. Но уж «Фронты» крутят ежегодно. И что самое примечательное — людям нравится.

В наш прагматичный век сравнение этих двух режиссерских судеб заставляет задуматься о модели поведения.

Что делать?

Повиноваться Судьбе или заключить сделку с Дьяволом?

Впрочем, сюжет этот потому и классический, что актуален во все времена.

И здесь самое время подробнее вспомнить о человеке, фамилия которого уже не раз возникала на страницах книги.

Преданность Михаила Чиаурели

МИХАИЛ ЭДИШЕРОВИЧ ЧИАУРЕЛИ (1894–1974) — советский, грузинский киноактер, режиссер театра, кино, мультипликации, художник-мультипликатор, сценарист, скульптор, педагог. Народный артист СССР (1948). Лауреат пяти Сталинских премий. Основные фильмы: «Арсен» (1937); «Великое зарево» (1938); «Клятва» (1946); «Падение Берлина» (1949).

Фильмы, снятые в Грузинской ССР, редко становились чемпионами советского проката. Пожалуй, это случалось лишь в середине 1950-х годов, когда почти подряд появились милая комедия Семена Долидзе «Стрекоза» (1954), собравшая около 27 миллионов зрителей, и выдающийся шпионский триллер Константина Пипинашвили «Тайна двух океанов» (1956), которым 20 лет буквально бредили советские мальчишки.

Однако к подлинной грузинской жизни эти ленты отношения не имели. Картины про реальность стали появляться в начале 1960-х годов, и мыслящая часть публики в СССР просто влюбилась в грузинское кино. Простые и тонкие притчи Отара Иоселиани «Листопад» (1965), «Жил певчий дрозд» (1970), «Пастораль» (1978). Очаровательные маленькие комедии Михаила Кобахидзе «Свадьба» (1964), «Зонтик» (1967), «Музыканты» (1969). Великая трилогия Тенгиза Абуладзе «Мольба» (1968), «Древо желания»(1973), «Покаяние» (1984–1986)…

Просмотры этих и десятков других лент из Тбилиси сводили с ума, доставляли радость, дарили счастье. В умных и трогательных фильмах ощущалось какое-то неподдельное благородство и рыцарство, не свойственные произведениям, сделанным в иных уголках многонациональной родины. Оно вообще было каким-то несоветским, это кино. Не антисоветским, а именно несоветским. Трудные вопросы и проблемы социалистической жизни, которые успешно разрешали герои официозных советских лент и которыми мучились персонажи лент оппозиционных, казалось, не существовали для грузинских кинематографистов. То есть они, конечно же, наличествовали, но были вписаны в глобальный контекст человеческого бытия.

Это чувствовала не только восторженная интеллигенция. Это понимала власть. Кинокопии печатались малыми тиражами. В печати появлялись критические отзывы. Организовывались кампании по дискредитации грузинского кино. Ничего не помогало. Достаточно вспомнить, что «Покаяние» Абуладзе закончил в оруэлловском 1984-м. На московском троне восседал пришепетывающий Константин Черненко, а в кинотеатрах крутили такое барахло, что шедеврами стали казаться даже назидательные ленты начала 1950-х…

Но был в истории нашего кино кинематографист из Тбилиси, судьбу и творчество которого власти вполне могли бы поставить в пример строптивым современникам. Могли бы, да не поставили. Неудобно было.

Советская киноведческая литература о режиссере Михаиле Чиаурели удручает. В 1920-е — начале 1930-х годов о нем писали мало и лишь как о рядовом представителе национальной грузинской кинематографии. Затем с 1937-го по 1953-й снисходительность сменилась восторженным придыханием. Книги в красном переплете с золотым тиснением. Тысячи статей. Все мыслимые звания. Сталинские премии в количестве пяти штук… Затем непродолжительное время о творчестве Михаила Эдишеровича тактично не упоминали. И снова, в течение последних лет жизни постановщика, его имя вернулось на страницы кинематографических изданий уже как синоним мэтра, старейшины, патриарха грузинского советского кино.