Режиссеры «Мосфильма»

В том же 1934 году, награжденный орденом Ленина, он приступил к созданию картины о легендарном армянском революционере Семене Петросове, известном советскому народу как Камо. Делясь своим замыслом с читателями «Комсомольской правды», режиссер разъяснил, что «Камо — это партийная кличка, в шутку присвоенная ему его партийным руководителем и учителем, нашим дорогим вождем И. В. Сталиным»[14].

В том же интервью указывалось, что «сценарий „Камо“ будет проконсультирован крупнейшими партийными работниками»[15]. Очевидно, посовещавшись, консультанты признали «несвоевременным» проект энергичного Чиаурели. Семен Петросов после свершения революции везде и всюду с истинно большевистской прямотой и размахом делился воспоминаниями о совместной борьбе, которую два боевика, Камо и Коба, вели на пыльных закавказских дорогах. «Мудрый кормчий Страны Советов», занятый в постреволюционное время созиданием задним числом собственного безупречного прошлого, естественно, не пришел в восторг от поведения товарища. Будущему вождю нации вряд ли могла показаться заманчивой перспектива оповещения о том, что в первое десятилетие века основным революционным занятием Иосифа Джугашвили было ограбление тифлисских банков. Все это настолько не входило в сталинские планы, что он не позволил Камо даже дожить до середины 1930-х годов. Вместо шумного процесса и финальной пули в сыром подвале Коба подарил Семену Петросову романтически-нелепую смерть. Легендарный член кавказской группы экспроприаторов стал жертвой начавшейся в 1920-е годы автомобилизации советских городов и отсутствия достаточного освещения на улицах вечернего Тбилиси.

После закрытия постановки о Камо Михаил Эдишерович с головой ушел в историю. Вспомнив о своей актерской молодости, режиссер, естественно по рекомендации партийного начальства, решает возродить в звуковом кино образ легендарного разбойника Джорджиашвили и предлагает постановщику немой версии Ивану Перестиани исполнить роль одного из «эксплуататоров трудового народа». Съемки «Арсена» идут в 1935–1936 годах. В прокат он выходит в первой половине 1937-го.

А про армянского экспроприатора фильм позволят поставить только после ХХ съезда. Но сделает это уже не Михаил Эдишерович, а ереванский режиссер Степан Кеворков. Фамилию героя станут произносить на армянский манер — Тер-Петросян. Актер Гурген Тонунц, его сыгравший, станет всесоюзно популярным. Фильмы «Лично известен» (1957) и «Чрезвычайное поручение» (1958) будут пользоваться долгим и устойчивым успехом у зрителей. В роли «вождя и учителя» в первой картине выступит, конечно же, Ленин. Когда же в 1973-м товарищ Кеворков завершит трилогию фильмом «Последний подвиг Камо», где будет показана даже гибель героя под колесами грузовика (разумеется, непонятно кем управляемого), его постигнет коммерческая неудача. Новому поколению советских подростков пламенные революционеры станут неинтересны.

Именно в ту пору, когда спустя 12 лет после триумфа первых двух лент о Камо режиссер Кеворков приступит к работе над третьей, «Арсен» Чиаурели появится в повторном советском прокате. Автор этих строк увидит ленту в кинотеатре 31 декабря 1970 года. Восторженный шестнадцатилетний киноман никак не сможет понять, отчего в самый канун праздника показывают совсем не новогодний фильм?..

Да оттого, что в конце первого зимнего месяца, в предпраздничных хлопотах, люди переставали активно ходить в кинотеатры. И тогда в СССР выпускали фильмы, которые нужно было показать, а количество зрителей при этом никакого значения не имело. Восстановление «Арсена» было акцией чисто идеологической. Центральные фильмы Михаила Эдишеровича в начале 1970-х годов показать было нельзя. Но не вернуть на экраны главного сталинского кинематографиста неосталинисты тоже не могли. На случай возможного недовольства (скрытого, разумеется) имелось прекрасное оправдание. Это, мол, старинная легенда, и глупо держать фильм под спудом только потому, что в его титрах значится роковая дата выхода.

Но давайте вчитаемся в откровения режиссера — как раз из этого самого 1937 года:

«Искусство кино по своей специфике работает большими обобщениями. И если, по народному сказу, Арсен грабил богачей и мелких торговцев, ломал царский аршин и предлагал свой — семипядовый, то ограничиваться конкретными действиями Арсена кино не позволяло, так как мы могли бы в этом случае получить в лице Арсена лишь незначительного протестанта. За этими мелкими арсеновскими реформами мы видели гнев порабощенного народа против купцов и обобщали его.

Арсен, похитив свою возлюбленную и разгромив усадьбу Бараташвили, выразил гнев народа против феодалов. Мы это обобщили. Поэтому Арсен получился подлинным вожаком восставших крестьян. Его одиночество в народном сказе мы дополнили массой, которая его сопровождает…»[16]

В шестом номере журнала «Искусство кино» за 1938 год помещена пространная рецензия Г. Чахирьяна. При всей своей, на современный взгляд, несуразности, статья является образцом тогдашней кинокритики.