Режиссеры «Мосфильма»

Ну и, разумеется, главный герой — старый Бульди в исполнении кулешовца Сергея Комарова. Он, конечно, кувыркается и акробатирует, но и арсеналом классического актерства не пренебрегает. Отцовская любовь, стремление спасти своего сына — всё это сыграно в «добром старом стиле» и впечатляет. Замечателен, скажем, их диалог с полковником — Файтом, когда старик приходит выручать сына. Немного сложнее с пониманием сыновней правоты и признанием революции. Но к концу 1920-х годов в нашем кино уже стало традицией лишь декларировать главный идеологический посыл, не особенно утруждая себя его художественным оправданием.

Нечто подобное произойдет и в документальном фильме «Сорок сердец» (1930), прославляющем план электрификации СССР. Прекрасна первая часть, где наглядно и просто, во вкусе монтажного кино 1920-х повествуется о том, как издревле человек пытался приручить энергию природы. Лошадь как предшественница электричества — это занятно, забавно и доходчиво. Но вот во второй части появляется ужасный мультипликационный капиталист, использующий энергию для получения прибыли. Он противопоставляется советскому человеку, строящему электростанции для всеобщего блага. Несмотря на то что за мультчасть фильма отвечает Иван Иванов-Вано, будущий классик, смотреть ленту становится тяжеловато. Еще и потому, кстати, что анимация обнажает канон, который вскоре ясно проявится и в игровом кино.

«Проклятый буржуин» изображен гротескно, его фигурка нарисована едва ли не в кубистском стиле (привет Фернану Леже с его «Механическим балетом» 1925 года), движения остры и резки… словом, за ним хочется следить. Когда же наступает демонстрация знаменитой «смычки города и деревни», безликие однотипные дома, заменяющие деревенские избы и как две капли воды похожие на те, что Чиаурели строил на месте церкви в «Хабарде», вызывают тоску и печаль.

Формальные изыски и находки можно нехотя допустить лишь в изображении старого, отжившего. Новое должно показываться звонко, приподнято, под бравурную музыку.

До того как это будет закреплено официально, остается еще пять лет, но в «Сорока сердцах» Кулешов и Иванов-Вано уже в 1930-м… да-да, именно предвидели.

С приходом звука Лев Владимирович опять «отправился» в Америку.

Первая поездка была не очень примечательной. В фильме «Горизонт» (1932) он поведал историю еврейского паренька, сбежавшего в эту самую Америку к дяде Исааку, неплохо там устроившемуся. После долгих мытарств Лева прибывает наконец в землю обетованную и узнает, что дядя разорился, а его дочь, красавица Роза (Рози, на тамошний манер), стала содержанкой богатого предпринимателя. Наш Горизонт (нормальная такая еврейская фамилия) устраивается на завод, но не может терпеть несправедливость и после увольнения от отчаяния записывается в армию. Вновь оказавшись в составе экспедиционного корпуса в России в «незабываемом 1919-м», он видит бесчинства белых, переходит на сторону красных и через 13 лет, как сообщает предфинальный титр, становится машинистом-ударником, не желающим слушать своего дореволюционного приятеля-соплеменника, все еще мечтающего уехать в Штаты.

Николай Баталов крайне хорош в облике Левы Горизонта. Избегая характерной шаржированности, он замечательно передает и еврейскую целеустремленность, и стремление добиваться поставленной цели, и тягу к социальной справедливости.

Очень мила юная Елена Кузьмина. Фирменное злое выражение лица появляется у нее здесь лишь на пару секунд в сцене прихорашивания перед знакомством с «папиком». В остальных же эпизодах ее Рози очаровательна и прелестна. Замечательный портретный кадр подсвеченного восторженного лица молодой актрисы — один из самых светлых в картине. Борис Барнет и Михаил Ромм, будущие мужья Кузьминой, наверняка этот кадр видели.

А вот среди остальных советских зрителей было не много тех, кто увидел и запомнил фильм «Горизонт». Особого успеха при выходе не было. Разочарования, впрочем, тоже. Звуковые ленты, созданные в СССР в первой половине 1930-х годов, вообще демонстрировались мало (исключение — «Чапаев» братьев Васильевых да «Веселые ребята» Александрова, оба фильма вышли на экраны в 1934 году). С 1935 года советское кино стало развиваться на принципиально иных основах и про картины 1931–1934 годов постарались надолго забыть. Вспомнят лишь через 30 лет, да и то главным образом на Западе, где примутся показывать те, что сохранились, конечно, на различных ретроспективах.

Случай с фильмом «Горизонт» совершенно особенный даже на этом фоне.