Резиновое сердце

«Зачем она приходила?» – эта мысль не давала мне покоя во время её визита, не оставляет она меня и сейчас. «Может быть, это Гриша прислал её?» – такой была вторая, не лишённая изрядной доли приятности мысль. Её визитка, настырно торчавшая на зеркале, каждодневно отравляла мне существование. Я видела её, когда причёсывалась утром, когда приходила, уставшая, с работы, каждый раз, когда проходила мимо прихожей на кухню или в туалет…

– Звонить не буду! – я приняла решение сразу и бесповоротно. Но визитку почему-то не выбросила, просто рука не поднималась. Нет, в самом деле, для чего звонить?! Наши жизни уже определились, приобрели своеобразную законченность, даже, пожалуй, гармонию… Как говорила Людмила Прокофьевна? Я старый холостяк, кажется? Как это верно! Я действительно старый холостяк, и даже моё замужество ничего не меняет. Да и можно ли назвать мой скоропостижно скончавшийся брак замужеством? Когда новоиспечённый муж убегает от своей жены через полтора месяца после свадьбы, оставив записку: «Жить с помешанной на детях училкой не хочу и не могу! Прощай!»

– Права была мама Олега! От меня одни несчастья! – иногда я не замечала, как начинала разговаривать вслух. Что поделать: привычка одинокого человека, единственным собеседником которого частенько бывает только кот! Даже если это совершенно изумительный, неповторимый, бесподобный экземпляр млекопитающего семейства кошачьих!

Афанасия я нашла на улице. Маленький худющий котик отирался около мусорных баков в поисках съестного, и такой он был жалкий, а мой дом таким одиноким, что я сама себе показалась бесприютным, никому не нужным котом. Словом, я его забрала, откормила, и он поселился в моей квартире, став её полноценным жильцом. Он быстро отвоевал себе лучшие места на диване и моей кровати и установил неписаный закон, которому приходилось подчиняться: он уходил, когда хотел, а приходил в середине ночи, и мне нужно было просыпаться, чтобы впускать гулёну, иначе он истошными воплями мог нарушить хрупкое равновесие, установившееся между мной и соседями.

Во второй (и последней на площадке) квартире жила средних лет семейная пара, бездетная, но пьющая, и почему-то жена решила, что я вознамерилась отбить её муженька. Что сподвигнуло её к такой мысли – неизвестно, но отныне она видела во мне соперницу и всячески напоминала об этом. Афанасий оказался отличным поводом для дополнительных выпадов в мой адрес.

Но я старалась не реагировать, у меня и так было полно причин для расстройств: я работала в школе, а вы знаете, что это сродни крепостному праву: каждый понедельник обязательный педсовет, и боже тебя упаси не прийти на него! Масса дополнительной работы кроме преподавательской и бумаги, бумаги, бумаги без конца! За последние несколько лет школы превратились в придаток канцелярии: лавина циркуляров порождала такое же количество отписок, почти все из которых были сфальсифицированы. Возник парадокс: учителя, призванные сеять разумное, доброе, вечное в душах своих учеников, в свободное от уроков время виртуозно строчили ложные рапорты о выполненных в срок предписаниях свыше. К несчастью, у меня оказался настоящий канцелярский талант, и меня принялись нещадно эксплуатировать, поэтому кроме подготовки к урокам и проверки кучи тетрадей мне постоянно приходилось готовить какие-то сводки, рапорты, отчёты и так далее.

Я редко приходила из школы раньше четырёх часов, и это меня вполне устраивало: в конце концов, кроме кота меня никто не ждал…

Нельзя назвать такую жизнь счастливой, но, по крайней мере, спокойной она была… до тех пор, пока эта самонадеянная журналистка не расправилась с моим безмятежным существованием.

«Мой покой сродни могиле, – написала я в дневнике, который вела, возомнив себя, по меньшей мере, Львом Толстым, – тихо и одиноко. Ну и что? Мне никто не нужен. Любые отношения предполагают ответственность, а я уже давно отвыкла принимать решения за кого-то другого, кроме себя».

Я поставила точку, закрыла тетрадь и покосилась на толстую стопу проштампованных листов, покоящихся на краю стола. Переводные сочинения десятых классов. Дело чести проверить их к понедельнику: я сама приучила детей к этому, за что мне были «благодарны» остальные учителя. Они вечно пеняли, что моими стараниями я совершенно испортила и родителей, и учеников тех классов, в которых вела свой предмет, – они стали ждать подобного отношения и от других учителей, а те, в отличие от меня, были люди семейные, обременённые множеством бытовых проблем, и вовсе не горели желанием проверять тетради до двух ночи, чтобы потом вставать в школу к первому уроку.

Слегка помедлив, я всё же протянула руку к верхнему листку и тут же вздрогнула от звонка в дверь.

– Кто бы это мог быть? Я никого не жду…