Ричард Лаймон. Ночь в тоскливом октябре

Собака, далеко опередившая хозяина, подбежала ко мне и принялась обнюхивать мою ширинку.

Разок куснет — и…

Мужчине на другом конце поводка будто и дела не было до поведения его псины.

— Хорошая собачка, — сказал я тихо.

Она ткнулась в меня мордой. Я сделал шаг назад и она зарычала.

Наконец, подошел и мужчина. С гордо поднятой головой, глядя вперед, он прошел мимо меня и собаки, даже не удостоив нас взглядом. Когда он миновал нас, собака лизнула мне ширинку.

— Пшла вон, — буркнул я.

Хотя мужчина был уже футах в пятнадцати от меня, он обернулся и сверкнул в мою сторону глазами.

— Говорить с моя пес не допускай, — сказал он.

— Извините.

Он продолжил свой путь, разматывая поводок. Собака напоследок еще разок тыкнула меня мордой, затем развернулась и потрусила за хозяином.

Я угрюмо посмотрел им вслед, но никто из них этого не заметил.

Сдается мне, мужик уверовал, что ему принадлежит весь тротуар, а его собаченции — моя промежность.

— Козел, — пробормотал я.

Этого они тоже не заметили. Оно и к лучшему: ну как ублюдок натравил бы пса на меня? А то и сам припустил за мной с ятаганом (если таковой у него, конечно имелся; я-то ничего подобного не заметил, но черт его знает, что он мог припрятать в своем развевающемся балахоне?)

Как бы там ни было, я решил продолжать свой путь, но отныне смотреть в оба на случай появления собак. Поблизости вроде не было ни одной, однако я, проходя мимо домов, несколько раз слышал из-за заборов яростный лай. Добраться до меня они не могли, но поднимаемый ими гвалт извещал о моем присутствии всю округу. А ведь все, чего я хотел, это тихо-мирно прогуливаться, никем не замеченный.

Вскоре лаять стали гораздо реже. Или я научился шагать тише, или в том районе жило меньше собачников. Как бы то ни было, я сразу воспрял духом.

Ночь была тиха и покойна.

Я увидел, как белоснежная кошка шмыгнула через дорогу и укрылась под припаркованной рядом машиной. Вдали ухала сова. Кое-где царила такая тишина, что я мог слышать гудение уличных фонарей.

Как только я сошел с тротуара, оглушительное дрынь-дрынь-дрыннннь! заставило меня поперхнуться. Не успел я отскочить, как мимо со свистом пронесся велосипед.

— Блин! — выпалил я.

— ВИИИИИИИИИИИИ! — проверещал велосипедист — костлявая старуха в обтягивающем спортивном костюме и бейсбольной кепке, надетой козырьком назад.

Карга с приветом.

Она усмехнулась мне через плечо. Я не смог хорошо разглядеть ее лица, но оно явно было бледным и изможденным, и у меня сложилось впечатление, что большинства передних зубов ей недостает. Отчего-то по коже побежали мурашки. И не исчезли даже когда старуха отвернулась, и как ни в чем не бывало, помчалась дальше.

В конце квартала она свернула за угол. Я был счастлив, что она скрылась с глаз долой, но опасался, что она сейчас сделает круг и снова проедет мимо меня.

Может, я чем-то ее оскорбил. Может, она жаждет мести. Может, в следующий раз она подкатит поближе, ткнет в меня своим кривым пальцем и шепнет: «Худеющий!»,[4]или «В жабу!», или «Покакай!», или еще чего похуже.

Я, конечно, в такое не верил, а все-таки боязно.

Так что я все-таки перешел на другую сторону улицы.

Некоторое время я неспешно шагал вперед, то и дело оглядываясь. В груди свербило, словно где-то внутри притаилось хихиканье или нарастал вопль, только и ожидающий, чтобы эта ведьма вынырнула из-за угла.

Наконец, дабы обезопасить себя и хоть немного успокоиться, я решил свернуть на боковую улочку. Прошел два небольших квартала, вышел на улицу Франклина и вновь направился на север.

Тут ей меня не найти, думал я.

В ближайшие полчаса ничего особенного не случилось. Я шагал себе по улице Франклина. Дома здесь казались значительно старше тех, что стояли на Пограничной улице. Иногда лаяли собаки. Кое-где еще горел свет. Мимо проехали одна или две машины. Прохожих не видать… велосипедистов тоже.

Но потом откуда-то с восточной стороны показалась девушка.

Она шла по правой стороне дороги, примерно футах в тридцати от меня, и направлялась в конец квартала. Так уж вышло, что она смотрела вперед, а я в это время оказался в тени дерева.

Я остановился и затаил дыхание.

На углу она повернулась ко мне спиной, сошла с тротуара и начала переходить улицу.

Не двигаясь, я наблюдал за ней.

Я так и стоял, пока она не прошла полквартала. Лишь тогда я выскользнул из тени дерева, дошел до угла и свернул с тротуара.

Глава третья

И вовсе я ее не преследовал. Просто шел своей дорогой — в пышечную «Данди».

Совершенно не преследовал.

Вот если бы она на углу свернула в другую сторону, а я ради нее изменил маршрут, это да, это было бы преследование. А тут — другое дело. Она просто шла передо мною — а мне оказалось с ней по пути.

Она имела полное право идти своей дорогой, а я — своей.

Так увещевал я сам себя, следуя за ней.

Какое-то время я просто шел, сокращая между нами расстояние. Потом сбавил шаг. Мне не хотелось ее обгонять.