Ричард Лаймон. Ночь в тоскливом октябре

— Ага. В общем, Киркус прочел его и говорит, мол, полная чушь. «Скукота и детский лепет, полный немотивированного насилия и секса», — говорит. Я и назвал его снобистской жопой, неграмотным бездарным педантом, слово за слово… — Все еще правда. — Следующее, что тебе следует знать — я сказал ему то, что ему реально не понравилась, и он врезал мне по роже. Ну а я врезал ему, — я улыбнулся и покачал головой. — Такая чушь. Мы обменялись парой ударов, и оба немного поранились. Дело житейское.

Все это — чистая правда.

Разве что случилось в прошлом мае.

— Так вы с Эйлин не ссорились?

Что, если Кейси увидит ее?

Мы не дрались.

— Нет, — сказал я, — Мы никогда всерьез не деремся.

— Ты когда-нибудь бил девушек?

— Нет, если не считать Киркуса.

— Я думала, это парень.

— Далеко не факт. В общем, думаю, Эйлин просто слегла с какой-то инфекцией. Грипп, наверное, или что-то такое.

— Что будет, когда она поднимется?

Несколько секунд я размышлял над подходящим ответом. Затем произнес:

— Она никогда не ложится позже одиннадцати или двенадцати. И живет в общаге, а не со мной. Так что я могу выходить, когда захочу.

— Втихаря?

— Она не обязана знать, что я делаю. Мы же не… помолвлены. И даже не встречаемся долго.

— А сколько?

С ночи понедельника. А сейчас ночь четверга, по счету Кейси.

— Ну, — сказал я, — Мы познакомились прошлой весной, но реально начали встречаться только в этом семестре.

— И ты будешь чувствовать себя хорошо, встречаясь с кем-то за ее спиной?

— Но я же на самом деле не встречаюсь с тобой. Мы познакомились каких-то… пару часов назад?

— Но мы встретимся завтра ночью, разве нет?

— Надеюсь.

— Ты расскажешь об этом Эйлин?

— Наверное, нет.

— Значит, ты все-таки встречаешься со мной за ее спиной.

— Ага, но мы ничего не делаем.

— Что-то мы делаем.

— Ну, так-то да, но не…

Кейси шагнула ко мне, обняла и поцеловала в губы. Не прерывая поцелуя, я обхватил ее руками. Мы тесно прижались друг к другу. Я чувствовал ее грудь на своей груди, ее живот на своем, изгиб ее лобка уперся в мой пах.

Ее рот скользнул прочь.

— Разве мы должны делать что-нибудь еще?

— Конечно, должны.

— Просто чтоб ты знал, — сказала она. — Увидимся завтра ночью.

— Ты уходишь?

Улыбаясь, она пошла обратно.

— Уходи, уходииии… — она обернулась. Побежав по тротуару, она крикнула через плечо:

— Сгинь-пропади!

— Но где…

…она скрылась из виду за живой изгородью.

— …мы встретимся?

Я домчался до изгороди, но ее там не было. Я нигде не мог ее найти.

— Кейси? — позвал я.

Она не ответила.

Я побродил вокруг, высматривая ее, думая, что она, может быть, разыгрывает меня и вскоре появится вновь. Наконец, я понял, что она ушла совсем.

Сдавшись, я потратил несколько секунд на то, чтобы сообразить, как попасть на Пограничную улицу, и побрел домой.

Несколько раз мне приходилось играть в «Прокатиться или схорониться». Я всегда хоронился.

И глядел из своего укрытия.

Мимо проехала полицейская машина. Затем фургон. И Линда и Валинда Уиггинсы на джипе (эти-то почему еще на улице?). Но я не встретил ни пикапа Рэнди, ни микроавтобуса, с которым столкнулся на мосту улицы Феромонта.

По середине улицы пробежал парень в тренировочном костюме, а рядом его доберман, который мог быть и без поводка. Я услышал жестяной лязг и скрежет тележки неподалеку, но не увидел ни самой тележки, ни типа, что ее толкал.

Я не видел вообще никаких троллей… никаких «ночных психов», как их называет Кейти.

И карги на велосипеде не видел тоже.

Но прежде всего я не видел Кейси.

Придя к мосту через Мельничный ручей на улице Франклина, я пересек его бегом.

И вскоре уже находился в безопасности, в собственной квартире.

Глава сорок третья

Спустя пару часов сна, душ и чашку кофе, я вышел из дома, чтобы направиться на мои восьмичасовые занятия по романтической литературе — и обнаружил Эйлин, спешащую ко мне по тротуару.

Я ощутил укол тревоги. Но она выглядела радостной. Завидев меня, она помахала и ускорила шаг.

Было ветреное осеннее утро. Ее густые волосы развевались, разматавшись по лицу. На ней были зеленый свитер, клетчатая юбка и зеленые гольфы. При ходьбе ее грудь под свитером колыхалась вверх-вниз; ветер сдувал юбку к ногам.

Выглядела она восхитительно.

Не считая лица. Впрочем, и оно выглядело лучше, чем тогда, когда я видел ее в последний раз, вчера утром. На левой брови, на правой скуле и на челюсти оставались еще бинты, но глаза и губы уже не были такими опухшими. Царапин тоже не видно — полагаю, она замазала их косметикой.

— Доброе утро, — сказала она.

— Привет.

— Удивлен видеть меня?

— Это точно. — Удивлен и сбит с толку. Я пробыл с Кейси всего-то каких-то пару часов прошлой ночью, но Эйлин теперь казалась мне слегка чуждой: крупнее, тяжелее, старше, более солидная и зрелая, более стабильная, менее опасная и менее интересная.

Все, что она имела при себе — сумочка, свисающая с плеча. Когда она распахнула объятия, я бросил рюкзак на тротуар. Мы обнялись. Она стиснула меня, и я почувствовал мягкие нажатие ее груди. Ее щека холодила мое лицо.

— Я так по тебе скучала, — прошептала она.