Ричард Лаймон. Ночь в тоскливом октябре

— Я тоже, — сказал я и добавил: — Скучал по тебе.

Затем она ослабила объятия, отстранила лицо и поцеловала меня в губы… нежно касаясь, чтобы не задеть разбитое место. Отступив, она сказала:

— Просто решила, что прийти повидать тебя до начала занятий будет вполне безопасно.

— Отличная мысль. — Я закинул рюкзак на плечи, и мы пошли. — Как у тебя дела?

— Ничего так. Как будто в среду ночью ничего не случалось.

— Дай-то Бог, все так и останется.

— Я уж почти уверилась, что ничего не случалось. Разве что ощущаю последствия. И вижу, когда смотрюсь в зеркало.

— Ты выглядишь намного лучше.

— Ты тоже. Но чувствую себя до сих пор кошмарно.

— Тебе досталось куда сильней моего, — сказал я, и вновь подумал, что в числе ее травм могло быть и изнасилование.

— Хуже было не видеться с тобой вчера. Это невыносимо.

— Мне тоже.

— Я и подумала, что ерунда все это. Ну что нам скрывать?

— Убийство.

— Ты никого не убивал. А если и убил, то это была самооборона. Но, похоже, никакого расследования не будет. Не думаю, что кто-нибудь найдет его тело. По крайней мере, копы приходили и ничего. Так что не знаю, нужно ли нам и дальше сторониться друг друга.

— Не знаю, — сказал я. — Нас увидят рядом и сразу поймут, что мы пострадали вместе.

— А у нас есть байки про деревья, — парировала она. И улыбнулась, хотя явно была огорчена. Видимо, ожидала, что я поддержу ее новую идею.

Мне потребовалось какое-то время, чтобы вспомнить наши «байки про деревья»:

— Я вбежал в одно, догоняя фрисби, а ты упала с другого, снимая котенка?

— Воздушный змей.

— Точно. Вот тебе мое профессиональное мнение, как начинающего писателя: эти два рассказа несколько неточны и малоправдоподобны. Положи их рядом — ни один нормальный человек не поверит.

— Неужели ты думаешь, что это имеет значение?

— Может и иметь, если где-нибудь всплывет труп ненормального.

— Положим, — сказала она. — Но сразу после этого нас все равно видел Киркус. Он знает, что нас отколошматили.

— Он не станет трепаться.

— Он-то станет?

— Не-а. Если он решит, что я кого-то убил, то последнее, что он сделает — это выдаст меня. Угрожать может, но чтоб сдать — это нет. Он бы постарался сохранить все в тайне и через это контролировать меня.

Она улыбнулась.

— Думаешь?

— Уверен.

— А какой ему резон?

— Он запал на меня.

— Фууу! — она зарделась, потом рассмеялась. — Ты ужасен.

— Может и ужасен, но, уверен, что прав. Это он пока осторожничает…

— Прячется за маской откровенной враждебности? — подсказала Эйлин, улыбаясь и кивая.

— В яблочко.

— Никогда бы не подумала. Мне он всегда казался занозой в заднице с раздутым самомнением, но ты, возможно, прав.

— Если так, едва ли нужно бояться, что Киркус растреплет копам.

— Он может сделать это в порыве ревности.

— Не-а.

— Или его гражданская сознательность перевесит его страсть к тебе.

— Сильно сомневаюсь.

— Как бы там ни было, — сказала Эйлин, — это спорный вопрос, так как нет никакого тела и нет никакого расследования.

— Да, — согласился я.

— Не думаю, что там что-то есть. Эти ужасные выползни под мостом, должно быть, что-то сделали… спрятали где-то тело… может, похоронили.

— Или схарчили без остатка, — бросил я.

— До костей.

— Кости тоже могли. Собаки съедают кости.

— Буэ.

Чем ближе к студгородку, тем больше попадалось на улицах студентов и преподавателей. Большинство я узнавал. Тем не менее, пока никто на нас с Эйлин внимания не обращал.

— Может, лучше разделиться, — сказал я.

— Надо ли?

— Иначе рассказывать о наших лицах. Об этом все будут говорить, и все запомнят.

— По-моему, невелика важность.

— Я убил того парня.

— Не факт.

— Давай поосторожничаем. Хорошо? Хотя бы сегодня подержимся на расстоянии. Сегодня пятница, у нас впереди все выходные, чтобы малость подлечиться, прежде, чем нас начнут видеть вместе.

Мы остановились на углу.

Улыбка Эйлин погасла.

— Думаешь, стоит избегать друг друга до понедельника?

— Пожалуй. На всякий случай.

Она нахмурилась:

— Что-то случилось?

— Это, между прочим, была твоя идея. Держаться друг от друга подальше, пока лица не заживут. Помнишь свою записку?

Она кивнула, но вид у нее был безрадостный.

— И мы уже обсуждали это прошлой ночью.

— Знаю, — сказала она.

— Я думал, мы договорились, что нас не должны видеть вместе… Ну не знаю, несколько дней.

— Наверное, — признала она.

— Раз так, ждем до понедельника…

— Быть вместе на виду у всех и просто быть вместе — не одно и то же. Можно же быть вдвоем, пока никто не видит, разве нет? Что тут плохого?

А то, что этой ночью я не смогу побыть с Кейси.

Сообразив, что дело принимает скверный оборот, я сказал:

— Ты права. — И попытался изобразить радость. — Это не то же самое. Как насчет зайти ко мне позже?

— Что-то ты не слишком уверен.

— Нет, я уверен. Да! Было бы отлично. Мы хотим быть вместе, но…

— Нет проблем! — Ее глаза засияли от счастья. — Вот что: я все принесу. Напитки, еду. Твое дело — ждать меня там.

— Отлично! — сказал я.

— Во сколько прийти?

Чем раньше, тем лучше.

— Как насчет пяти?