Рихард Феникс. Горы. Книга 1

— Мы разберёмся сами. Вам не стоит себя утруждать. Стражи не дремлют. А сегодня не лучшее время для ваших чар.

Женщина вырвала руку, цыкнула, сощурилась, бросила злобный взгляд на мужчину и мальчика из-под сведённых бровей, прошипела:

— Охоту портить — себя не уважать! — И круто развернулась, чтобы уйти.

— Эй! — Нолан перехватил её за плечо, притянул к себе и потребовал: — Или вы снимете свои чары, или я сверну вам шею, а потом сдам ваше тело Теням! Знаю, они будут рады такому подарку.

Женщина выскользнула из-под его руки, плюнула под ноги и огладила мужчину теперь уже сверху вниз, что-то бормоча на непонятном языке. Затем плюнула ещё раз и вышла из арки. У Рихарда подкосились ноги. Всё было так чудесно, как сон, пока не вмешался папа, а потом вдруг показалось опасным.

— Ты в порядке? — Нолан придержал сына, посмотрел в глаза, пощупал лоб, потрепал по волнистым волосам.

— Да. Думаю, да, — кивнул Рихард, он быстро пришёл в себя, и ватные ещё секунду назад ноги вновь крепко стояли на земле. Но чувство, что произошло нечто непонятное, не оставляло. Мальчик взял отца за руку, спросил, стесняясь собственного незнания: — А что это было?

— Метис, — процедил Нолан.

Он, хмурясь и поджав губы, смотрел в сторону, куда ушла женщина, затем мотнул головой и повёл сына на ближайшую левую трибуну, где самый верхний ряд был полон лишь наполовину. По пути, чуть наклонясь к мальчику, пояснил:

— Ты вчера познакомился с Энба-волками. А бывают ещё медведи и олени. Так это была Энба-олень. Они по головам пойдут ради достижения своей цели. Самые хитрые, самые коварные. И женщины этого племени, бесспорно, одни из наиболее опасных в нашем мире. Берегись их, Рихард, если не хочешь быть обманутым.

— А почему метис?

— В нашем мире магией заклинаний владеют только Чародеи. Светлые влияют на всё, ну почти всё, живое. А тёмные — на неживое, в том числе умершее. Ты видел её движения? Она пыталась наложить на мою одежду обездвиживающее заклятье. Если бы моя куртка, как твоя, состояла из растительных волокон, метису бы это удалось. И кто знает, чем бы всё кончилось. Но куртка сделана из шерсти с ещё живущих овец, а вот заклятье пришлось снять с моих штанов, которые просто окаменели. Поэтому ей не повезло со мной встретиться, надеюсь, стражи тоже обратят внимание на эту особу. Хотя чего ради ей такие сложности в столь людном месте, где полно стражи — я не пойму.

— А я? А как же я? Значит, она меня своей магией тоже остановила? — обернулся Рихард, поднимаясь по трибуне впереди отца.

— Она тебя не коснулась, значит, нет. Тебе хватило одного взгляда, чтобы и самому остолбенеть, зачарованному её необычным видом. Ты у меня такой впечатлительный, сын! Да ещё и в том самом возрасте, когда мысли о девочках мешают думать о другом, более значимом.

— Не правда, я ни о чём таком не думаю, — пробормотал мальчик.

Он углядел два более-менее чистых места почти в конце верхнего ряда, обернулся к Нолану, чуть не запнувшись о чьи-то носки ботинок, торчащие из прохода. Пробираясь вдоль коленок сидящих людей, склонённых над едой голов, торчащих спиц бумажных зонтов и даже одного грязно ругающегося попугая, мальчик успел подумать над словами отца, испугаться, успокоиться и снова испугаться — аж перехватило дух. Рихард пообещал себе впредь быть осторожнее с незнакомцами — мало ли что.

— Папа, ты правда не остолбенеешь от всяких метисов? — добравшись до свободных мест, спросил он, надеясь, что отец не вспомнит про девочек и возраст.

— Надеюсь… Нет, не волнуйся!

Рихард услышал в голосе отца уверенность и дышать сразу стало легче.

— А как ты её победил?

Мальчик стряхнул с лавки пыль, игольчатую кожуру от зимних орехов, наконец-то уселся.

— О, ты заметил? — Нолан выглядел довольным. — Это тоже специальная возможность Фениксов — заполняться огнём изнутри, но не выпускать его. Когда внутри много огня, тело буквально распирает, поэтому тем, кто стоит очень близко, может показаться, что Феникс внезапно стал больше и жарче.

— Это сложно, я не понимаю! — поджал губы Рихард.

— Я тебя научу. Уж этому я тебя научу! — Нолан притянул сына к себе, поцеловал в лоб.

Мальчик обхватил руку отца, прижался и улыбнулся: «Всё хорошо! У папы ещё много сил, чтобы всё мне показать! Ура!». Тот обнял Рихарда за плечи, перебирая отросшие волнистые волосы, собранные на затылке в хвост.

Музыка вдруг грянула сильнее, сменив журчание и свиристель на весёлый марш. Все взгляды обратились к сцене, которую на несколько метров вверх закрыл плотный клубящийся оранжевый туман. Взвизгнули в углах площади фонтаны, выпуская длинные широкие струи, извещая о времени полудня.

— Началось, началось! — прокатилось по трибунам.

— Ура, — прошептал Рихард, едва не подпрыгивая на месте.