Рихард Феникс. Остров. Книга 2

— Жертва выпивает настойку из моей крови и получает приказ слушаться того, кто подаст условный знак. И между этими двумя событиями может пройти очень много времени, — скучающим голосом ответила Шермида, царапая ноготками обивку кушетки.

— Почему именно твоей крови?

— Потому что от папеньки-Чародея мне передалась сила наделять жидкости в моём теле особыми свойствами, — женщина прищурилась.

— Как это могло случиться, если у Чародеев их сила передаётся от отца к сыну, от матери к дочери⁈ — Нолан нервничал. Он ненавидел не понимать что-то, особенно, если это касалось Детей богов, и если с Фениксами всё было понятно, то остальные виды упорно хранили свои секреты. — Дар не передаётся от отца к дочери. Я понимаю ещё заклятья, да, они подвластны метисам, ведь ты смогла обездвижить одежду на мне. Значит, твой отец был…

— Ты много думаешь и мало знаешь, любовь моя, — вздохнула Шермида. — Мой отец был истинным Чародеем. А они управляют только жидкостью. Первый ребёнок вне зависимости от пола и смешивания получает дар: их кровь способна на многое, если знать, как с ней обращаться. Существуют специальные учёные, которые… занимаются такими, как я. Заклятьям же Энба-олени могут научится.

— Раньше ты говорила иное!

— Я врала. Ещё вопросы? Про Филиппу я сказала… Ах, да, малыши. Думаю, про вашего мальчика и так всё понятно: лишил жизни нерождённое дитя — попал в услужение. А её пасынок… Хм, это любопытно даже мне. Ведь это было в приказе, а Филиппа не возражала.

— Где нам её найти, ведь она с мужем покинула свой дом в экипаже Триединства Энба, — Урмё лукавил, пытаясь выведать больше подробностей, Шермида, похоже, читала его как открытую книгу.

— Не имею представления, любовь моя. Филиппа мне не доложила. К тому же я и сама принимала эликсир забвения, ведь работа сделана, деньги получены. Что было, то прошло. Остальное — не моя забота. Сейчас ты спросишь, как эликсир действует, да, Нолан? А ты, Урмё, снова начнёшь тыкать в меня этой неприятной повесточкой?

Феникс хотел сказать «да», но предпочёл молча кивнуть. Напарник скрестил руки на груди, прерывисто дыша. Женщина продолжила:

— Когда пьёшь его, надо думать о том, что хочешь забыть и всё. Всё так же, как и с молчанием, только можно не вслух. Главное, не думать о постороннем.

— Как можно развеять их действие? — спросил Урмё.

— Эликсиров? — Шермида постучала себя пальцем по губам, глядя в потолок, — Не знаю, не сталкивалась. Но мне рассказывали, что где-то в мире есть несколько источников забвения. Пока не встретишь то, что забыл, не вспомнишь. Хотя некоторым, как говорят, достаточно и намёка. Не уверена, работает это так же с эликсирами или нет.

«Да уж, — думал Нолан, — а я уже и забыл, что если Шермида и говорит много, и отвечает на вопросы, то это не значит, что в словах её будет вся информация. Тут и на правду рассчитывать особо не приходится… А удобно они подстраховались: сказать — нельзя, вспомнить — невозможно! Хоть пытай… Хм… Но сейчас я не могу её допросить как Райку и Маджера, ведь в этом доме мы на территории Ярмехеля, да и наверняка всего Триединства. Эти хитрецы под таким статусом как за каменной стеной. Что же спросить? Так много вопросов собралось…»

Урмё посмотрел на напарника, хмурясь. Он тоже знал свойство Шермиды ускользать от неудобных вопросов. Маурицио, улыбаясь, смотрел в потолок, накручивая на палец прядь волос. Хозяин дома выглядел расслабленным, но чудилась в этом обманка. Старший детектив вновь взялся за неприятную для Энба-оленей тему:

— «Лик зверя» — ты знаешь, почему Чиён стрелял болтами с этим узором?

Женщина побелела и замотала головой.

— Не говорите таких страшных слов при Энба-оленях, если не хотите нажить себе смертельных врагов! Мне не ведомо, что в голове у того мальчика.

— Но ведь ты возила его в Ярмехель! — выкрикнул Нолан.

— Не помню! Не ори на меня! Вашими стараниями, мои любимые, я попала в тюрьму, выпала из жизни! Вы так хотите меня туда вернуть? Туда, на плавучий остров, где из меня снова начнут выкачивать кровь чтобы делать из неё эликсиры?

Повисло тяжёлое молчание. Благовония пшикнули и погасли. Маурицио притянул к себе Шермиду за плечи, коснулся губами лба. Ядовитая ревность кольнула Нолана. Нет, он не испытывал жалости к этой женщине, сострадания, хотя мог бы. И поэтому всё больше убеждался, что вожделение к ней было искусственным. От этого стало немного легче.

— Значит, после той нашей встречи в забегаловке ты отправилась к Маджеру?

— Да. Но я не помню, как связалась с ним.

— Зачем ты ездила в Ярмехель после освобождения?

— Приветствовать Патерио-Энба. Так принято.

— А Чиён и Тавир на роль пажей — это тоже так принято?

— Не помню, — Шермида протяжно вздохнула.

— Кому достались эликсиры, сделанные в тюрьме?

— Без понятия. Я только там узнала, что так можно. Там был врач, человек по имени Халлагар Абигейль Грайр. Для него все Дети богов подопытные крысы.

— И из кого ещё могут делать эти эликсиры?

— Врач сказал, что из таких же метисов, как и я: от союза истинного Чародея и Энба-оленя.