Рикошет

— Вот как? — склонил голову набок Кромов.

— Да, да.

В подтверждение своих слов молодой человек суетливо расстегнул плащ, полез в карман пиджака. Кромов подобрался, машинально распределил тяжесть тела на обе ноги, так, чтобы моментально отреагировать на любой выпад. Однако этого не понадобилось. Молодой человек вынул из кармана всего-навсего паспорт и сложенный вчетверо листок зеленоватой бумаги:

— Пожалуйста… Мой паспорт и командировочное…

Подоспели тетки, надвинулись на молодого человека. Кромов заметил, что в его глазах мелькнул страх. Шмыгнув косом, подошла потерпевшая, шепнула Кромову:

— Кажется, это он…

— Кажется? — переспросил оперативник.

— Он, — тверже повторила женщина-подросток, глянула на молодого человека смелее, добавила: — Тогда у него поля шляпы были опущены, воротник поднят и… лицо зверское… Вот и не узнала сразу… Извините…

Нелепое «извините» заставило Кромова хмыкнуть, взглянуть на задержанного:

— Нож где?

Тот молчал. Профессиональными движениями пробежали пальцы Кромова по телу подозреваемого, ничего не нашли и снова сжались на рукаве плаща.

— Нож где, спрашиваю? И сумочка…

— Не понимаю… — выдавил молодой человек.

— Вижу, что все понимаешь, — усмехнулся Кромов.

Бухгалтер из Тогучина опустил голову, пробубнил:

— В подъезде где-то…

— Выбросил?

— Ну…

Тетка толкнула другую локтем:

— Вот ведь гад какой!.. С виду-то приличный…

— И не подумаешь, что бандит, — согласилась та.

Кромов попросил военрука сходить и вместе со старшиной осмотреть подъезд. Вернулся капитан третьего ранга быстро, четко доложил:

— На лестничной площадке восьмого этажа обнаружен нож. На девятом, возле мусоропровода — дамская сумочка. Старшина охраняет, чтобы ребятишки не утащили.

Кромов вздохнул:

— Дилетант…

На ресницах бухгалтера повисли слезы:

— Первый раз я… Отпустите… Больше не буду…

Тетки сочувственно закивали. Взгляд Кромова налился тяжестью:

— Нельзя тебя отпускать… Понятие есть такое в уголовном праве — кара…

Добровольский обиженно передразнивает:

— На задержание его вызвали!.. А потом? Не мог зайти…

— Потом?.. Потом был отпуск. Я же тебя сразу предупредил, что у меня только день в запасе…

— Все же мог бы и зайти, — продолжает ворчать следователь.

Кромов придерживает его, пропуская оранжево подмигивающий на повороте «Жигуленок». Добровольский возмущается:

— Он пропускать должен, здесь переход!

— Дорожку замело, — мирно роняет Кромов.

— Знак есть! — не успокаивается Добровольский. — А ты хорош! В отпуск укатил, а Добровольский расхлебывай… Даже в двух словах не удосужился объяснить.

— Не получилось, — улыбается Кромов.

Сдав тогучинского бухгалтера дежурному, Кромов стремглав побежал домой.

По лестнице он взлетел так, словно мгновения решали судьбу. Вздрагивающим ключом нащупал замочную скважину, стремительно распахнул дверь и облегченно вытер лоб тыльной стороной ладони.

В прихожей аккуратно стояли упакованные чемоданы, светлым пятном висел на вешалке плащ жены.

Она медленно вышла из комнаты:

— Можешь не торопиться, все равно опоздали…

— Успеем.

Кромов приобнял жену за плечи, зарылся лицом в пушистые волосы. Она недовольно высвободилась, упрекнула:

— Славка ждал, ждал… Так и уехал к маме. Испереживался…

— Чего так?

— Что мы в отпуск не улетим, — недовольным, обиженным тоном проговорила жена.

Кромов едва заметно улыбнулся.

— Вот, вот… — мгновенно отреагировала жена. — Все нервничают, все на взводе, а тебе хоть бы хны. Шляешься где-то. В кои веки денег наскребли, билеты купили, а ты… Видно, предпочитаешь здесь отдыхать, а не на море.

— Я всегда был за! — бодро сказал Кромов, глянул на себя в зеркало, прошел в комнату, осмотрелся по-хозяйски, крикнул: — Ну что, с богом?!

— Рубашку переодень, джинсы сними! — укоризненно скомандовала жена. — Я тебе нормальные брюки приготовила.

Кромов покосился на «нормальные», сшитые супругой на прошлой неделе. На молнии и карманы она не поскупилась. Поморщившись, оперуполномоченный стал переодеваться.

К стойке регистрации авиабилетов они подбежали, когда возле нее одиноко и заполошно ругались двое командировочных, пытаясь выяснить, у кого же из них затерялись среди деловых бумаг билеты на самолет.

Внезапно Добровольский останавливается, словно его только что осенила блестящая идея:

— Слушай, Кромов! Пошли ко мне! Расскажешь все толком, по полочкам разложишь. А то у меня человек второй месяц в СИЗО парится, а я до сих пор гадаю, как это мы на него вышли?

Кромов отгибает манжету куртки, плотно обхватывающую запястье, смотрит на часы:

— Не получится… На селектор опоздаю. Неудобно в первый же день опаздывать.

— Не стыдно? — прищуривается Добровольский. Кромов немного тушуется, но виду не подает:

— В смысле?

— Тебе только завтра на службу выходить. Я у твоего начальника интересовался, — едко выговаривает следователь.

Снова отвернув манжету, Кромов озадаченно изучает число и день недели, обозначенные на циферблате:

— Разве?

Добровольский терпеливо ждет. Пряча за смехом смущение, оперативник легонько хлопает его по плечу:

— Расколол меня, расколол!.. Просто решил в отдел забежать, по ребятам соскучился, по начальнику…

— Так я тебя жду?

— Угу, — кивнул Кромов.