Рикошет

Двухэтажное здание управления фабрики — коренастое, выложенное из прокаленного красного кирпича и обнесенное щелястым, истинно русским забором, — располагалось на глиняном взгорке.

Подходя к неказистой проходной, Кромов приготовил удостоверение, чтобы предъявить по первому же требованию вахтера. Однако вахтерша в телогрейке и шерстяном платке до того увлеклась приготовлением на раскаленной плитке чехословацкого пакетированного супа, что не обернулась на скрип проржавевшего турникета.

За окнами длинного, напоминающего казарму, производственного корпуса были видны мастерицы. Их проворные пальцы замысловато двигались, делая что-то с ядовито-оранжевыми матерчатыми лепестками, и в результате этого «что-то» на стол ложились такие же ядовито-оранжевые искусственные цветы. Из-под двери дощатого сарая выкатилась взлохмаченная со сна собачонка, залилась пискливым лаем. Задумчиво взирающий не кучу шлака кочегар оглянулся, пожевал фиолетовыми от угольной пыли губами, не заинтересовался незнакомцем и вернулся к прерванному занятию — крепко затянулся сантиметровым окурком сигареты.

Под окнами административного корпуса, среди цветов и зарослей лука, тянулись к небу чахлые кустики помидоров, радующие глаз светло-зелеными, так и оставшимися в зародышевом состоянии плодами. Кромов хмыкнул, потянул на себя тугую дверь.

Сумрак коридора заставил почти на ощупь устремиться туда, где за изломом стены серел день. Навстречу оперуполномоченному попалась кряжистая женщина, тащившая на плече две увесистые штуки полотна. На вопрос Кромова, как пройти к директору, она молча кивнула в сторону крутой деревянной лестницы.

Оперативник поднялся на второй этаж и двинулся на звук пишущей машинки.

Невзрачная угреватая девушка вопросительно замерла над пишущей машинкой, ждала, что же скажет пришелец. Оперуполномоченный не стал медлить:

— Директор у себя?

— Нет… Только Эмилия Львовна, — ответила секретарь, указывая на дверь с табличкой «Главный инженер».

— Скоро появится директор?

— Он в исполкоме… — ответила девушка, прикинула что-то в уме, добавила: — Вот-вот должен приехать…

— Спасибо… Имя-отчество его не подскажете?

— Иван Васильевич.

— Еще раз спасибо, — сказал Кромов и вошел к главному инженеру: — Вы разрешите?

Черноволосая женщина лет пятидесяти пяти в черном платье с серебристым люрексовым цветком на лацкане и с массивным перстнем на безымянном пальце подняла голову:

— Пожалуйста…

Сказано это было нараспев, словно, приглашая гостя, она пыталась сообразить, кто он такой и чего от него ждать Кромов представился, и морщинки в уголках глаз главного инженера собрались в одну. Тугие щеки приподнялись, глаза совсем исчезли из вида, а густо накрашенные губы растянулись в доброжелательнейшей улыбке и обнажили перемазанные помадой ровные зубы.

Про себя Кромов отметил, что у Эмилии Львовны хороший зубной техник. Она же, все с той же улыбкой, пропела:

— Присаживайтесь, присаживайтесь…

Опустившись за шаткий приставной столик, Кромов проговорил:

— Я бы хотел…

— Слушаю вас, слушаю, — радушно перебила главный инженер.

— Не могли бы бы охарактеризовать вашего начальника планового отдела?

Кромов специально начал издалека, так как видел в глазах женщины настороженное, чуткое любопытство, и решил не торопиться.

— Людмилу Васильевну? — слегка опешила главный инженер.

— Да, Мозжейкину, — подтвердил Кромов.

— Ну что вам сказать… — затянула Эмилия Львовна. — Специалист она очень высокого класса, прямо не знаю, что бы мы без нее делали… Всегда поможет, разъяснит любой вопрос, подскажет… Сами понимаете, плановик на производстве — одна из ведущих фигур, особенно сейчас, когда происходит коренная перестройка всего народного хозяйства…

Кромов вежливо прервал:

— Какие у вас с ней отношения?

Глаза главного инженера снова ушли в бойницы приподнятых в улыбке щек:

— Самые распрекрасные! Людмила Васильевна — отзывчивая, чуткая женщина, хороший товарищ…

В кабинет стремительно вторглась седоволосая дама с восторженно выпученными глазами. Главный инженер остановила ее чарующей улыбкой:

— Клавдия Никитична, я занята…

Дама поправила шейный платок, скрывающий морщины, громогласно согласилась:

— Заняты, так заняты. Позже зайду.

— Хорошо, — ласково ответила Эмилия Львовна и, когда дверь затворилась, пояснила Кромову: — Председатель нашего профкома.

— Мы говорили о ваших взаимоотношениях с Мозжейкиной, — напомнил Кромов.

Главный инженер кокетливо сложила губы:

— Ах, да!.. Между нами всегда царит мир и спокойствие.

— А между Мозжейкиной и директором?

Прежде чем глазки Эмилии Львовны утонули в щеках, в них снова мелькнула тревога. Женщина приподняла плечи, потом задумчиво легла большим бюстом на стол:

— Не очень… Но опять же… — главный инженер помялась мгновение, стрельнула в Кромова жгучими бусинками глаз:

— Вы из-за той истории с письмами пришли?

Кромов подтвердил ее догадку, и Эмилия Львовна заговорила свободнее, раскованнее.