Рим. Взгляд со стороны

Что можем мы в нашем общем будущем противопоставить этим аргументам с духовной точки зрения? Необходимо решительно заявить, что наш Бог невиновен, что Он не хотел и не хочет смерти, что Он не может даже помышлять о зле. Нужно покончить навсегда с представлениями о дьявольски жестоком Боге, созданными по образу человеческому, причем по образу самого худшего, что есть в человеке. Концепция такого Бога родилась из повествований о войнах, отчасти легендарных, которые вел Израильский народ, чтобы водвориться в Ханаане, чтобы завоевать, а впоследствии сохранять лабораторию монотеизма. Эта концепция была развита в западном богословии, в особенности в старческих обобщающих трудах блаженного Августина. Ее истоки лежат в желании отомстить или получить компенсацию, свойственном стольким так называемым христианам, которых столь жестко высмеивал Ницше.

Да, Бог всемогущ, т. к. Он может творить, допуская осуществляться вне Себя свободе ангельской и человеческой. В Библии при описании творения мира используется особый глагол barn, выражающий уникальный характер божественного творчества. Мы же способны создавать лишь свое отражение, своего рода «марионетки» (философская концепция Бога, заранее знающего все, концепция, превращающая нас в марионетки, имеет совсем не библейские истоки).

Однако, утверждая божественное всемогущество, мы обязаны подчеркнуть, что оно неразделимо и с божественным умалением, кенозисом. Бог отступает, исчезает в некотором смысле (tsimtsum еврейской мистики), чтобы предоставить ангелам и людям пространство для их свободы. Он ждет нашей любви, но любовь другого не может быть по заказу. «Великая любовь всегда распинаема», говорил Павел Евдокимов. Да, Бог пошел на риск, Он вступил в подлинную и, значит, трагическую историю любви. Адам, бесчисленный Адам, коим являемся мы все, не смог избежать испытания свободы. Чтобы утвердиться, индивидуализироваться, он удалился от Отца, как блудный сын из притчи. И тогда мир, созданный из небытия, т. е. не имеющий основания в себе самом, устремился к этому небытию, которому мы сами вместе с падшими ангелами придаем деструктивную реальность. Обстоятельство, о котором мы так склонны забывать. В определенном смысле Бог оказался исключенным из созданного Им мира, продолжая поддерживать его бытие как бы извне. Он стал «Царем без царства», по выражению великого византийского мистика XIV в. Николая Кавасилы. К миру, пораженному вселенским злом, к миру, «лежащему во зле», обращен «лик Божий, струящийся кровью во мраке», по выражению Леон Блуа, которое часто цитирует Николай Бердяев.

Такое положение дел сохранялось до того момента, когда «да» женщины позволило божественному Изгнаннику вернуться в самое сердце Своего творения, чтобы спасти человечество от фатума небытия, от зачарованности им, и открыть во мраке пути воскресения. Но распятый Бог не имеет могущества тиранов и не действует с неотвратимостью стихийных бедствий. Он является в дуновении мира, света и любви и нуждается в том, чтобы человек свободно раскрылся Ему навстречу. Парусил станет прорывом этой реальности, уже сейчас наполняющей каждое мгновение своим сиянием, но она нуждается также и в подготовке: во Христе под воздействием Духа человек постепенно возвращается к своему призванию — быть сотворенным творцом. Когда Господь встретил слепорожденного, Он сказал, что его болезнь не есть следствие греха, ни его, ни его родителей, но допущена для того, чтобы явилась Слава Бога. И Он исцеляет слепца. Духовность третьего тысячелетия будет предполагать не столько отказ, сколько преображение — это будет пасхальная духовность, духовность воскресения!

Мы поймем, что невозможно ставить границы надежде, как замечательно писал об этом Урс фон Бальтазар вслед за величайшим мистиком VII в. Исааком Сириным. Молитва и служение, направленные на всеобщее спасение, станут ответом на трагедию ада. Ад, как последствие первородного греха, как отсутствие Бога, был упразднен в Великую Субботу. Отныне нельзя сказать, что Бог отсутствует где бы то ни было. Однако, необходимо «сесть с грешниками за один стол», как говорила св. Тереза из Лизье, и «проливать кровь» в молитве, по выражению св. Силуана Афонского, чтобы тот последний ад, тот, который сковывает человека изнутри, оказался смыт волною любви и общения святых в случае готовности грешника быть прощенным.

Одним из важнейших оснований общего будущего христиан является кенозис. Бог, говорит апостол Павел в послании к Филиппийцам, вернее, Бог во Христе ekenosen, умалился, совлекся Себя. Наша задача: говорить о Боге не в терминах полноты, но с точки зрения Его умаления. Полнота ассоциируется с богатством, изобилием, мощью. Умаление, совлеченность выражают тайну любви. Бог нисходит к человеку, не обрушиваясь на него, а увлекая его за Собой. Божественная полнота могла бы поглотить и растворить в себе человека, а в кенотическом снисхождении Бог пребывает в ожидании нашей ответной любви.