Римшот для тунца

Вернувшись домой, я в тот же вечер захотел узнать как можно больше о своей знакомой. Мне не потребовалось много времени, в Интернете было все, что меня интересовало, и даже сверх того. Ирэна Пиоттух – это творческий псевдоним. Ее настоящее имя было Ирина Петухова. Без сомнения, такие имя и фамилия звучали вполне обыденно для Приморской глубинки. Там же нашел с десяток фотографий, с которых на меня смотрела стройная большеглазая блондинка, глядя на которую у меня не возникло никаких сомнения, почему за нее велась гендерная борьба со стороны ненасытных начальников. Там же нашел информацию о том, как она попала в плен, где находилась около полутора лет.

На следующий день после встречи с Людмилой Какоевной позвонил Семен. Блеснув вежливым остроумием и продемонстрировав остроумную серьезность, он пригласил меня на встречу единомышленников, которая планировалась на пятницу по адресу: проспект 100-летия Владивостоку 37а. Приняв приглашение, я тут же посмотрел в интернете, где находится дом. К моему удивлению, это была обычная «хрущевка», которыми усеян тот район. Мне почему-то казалось, что подобные встречи должны проходить в художественных студиях, театральных подвалах или клубах. Я был отчаянно несведущ в этих делах.

Проснувшись, я первым делом сделал запись в дневнике: «Льды наступали. Бедная Серая Шейка тщетно пыталась отбивать вокруг себя льдины несчастным клювом». Готовясь к встрече, я оделся помоднее, купил тортик и пошел. Сначала я хотел было взять с собой свои рукописи, но в последний момент оставил их в прихожей.

Дверь открыл странного вида парень. Он протянул вялую руку и назвался Сергеем. «Наверное, богема так и должна выглядеть», – подумал я, взглянув на его нескладную фигуру, облаченную в несвежую, мятую одежду. С небольшого расстояния я отчетливо почувствовал терпкий запах грязных носков. По возрасту он был лет на десять-пятнадцать старше меня. Я подал ему торт. Он очень удивился, взял его за узелок и понес на вытянутой руке, как будто это была бомба с часовым механизмом. Из узкого неуютного коридора мы прошли в такую же неряшливую комнату. Гремела музыка. Среди какофонии я едва различал голос рэпера, выкрикивающего матерные слова. Людей было много. Некоторые сидели за столом, остальные рассредоточились на оставшемся ограниченном пространстве. В помещении дурно пахло. Запах невкусной еды и алкоголя смешивался с запахом сигаретного дыма и еще чего-то не менее отвратительного. С тех пор слово «богема» у меня всегда ассоциируется с этим мерзким запахом.

– Опоздавшему поросенку – сиська возле задницы, – донеслось из табачного тумана.

Таким образом, кто-то дал мне понять, что свободных мест за столом нет.

Я с облегчением вздохнул, поскольку от неприятного запаха, спертого воздуха и еще чего-то невидимого, но очень грязного, меня стало подташнивать.

– Так это ж наш Иван! – услышал я нарочито радостный возглас в мою сторону.

Хозяином голоса был пожилой человек. То есть ему было примерно лет сорок. Позже я понял, что он здесь главный. Его персональное обращение несколько изменило отношение окружающих ко мне, все посмотрели на меня с интересом, но интерес был, скорее, несерьезным.

«Лидер» представился Семеном, он назвал остальных по именам, только я всех сразу не запомнил. Среди присутствующих были две девушки. Одна, блондинка, совсем юная, можно сказать, недавно покинувшая лоно матери. Другая, темноволосая и поплотнее, была явно постарше. Обе были вполне симпатичные, но какие-то заторможенные. Может, устали после учебы или работы, а может, имидж у них был такой. Сразу бросился в глаза странного вида парень, похожий на эксгибициониста, который детишек из кустов пугает «подвесками короля». Звали его Элимир. Он постоянно крутился, как вор на ярмарке. Позже я узнал, что он известный в неформальных кругах художник и эксгибиционизмом не промышляет. Его шедевры украшают подпорную стену в районе Молокозавода. Но это я так, к слову.

Мне поставили тарелку и стакан. Одна из девиц, та, что постарше, с толстыми коричневыми косами, замысловато закрученными так, словно ей кто-то густо накакал на голову, хотела за мной поухаживать и положить что-нибудь из еды, но я поблагодарил и сказал, что сделаю это сам.

– Иван – писатель и поэт. Пишет в детские газеты и журналы заметки о природе, стихи о весенних ручейках и первой капели. Да, Иван? – с улыбкой обратился ко мне Семен.

– Именно, – серьезно ответил я. – Ручейки и апрельская капель – моя специализация.

– Ну уж, нет, – хитро улыбнулся полный парень в джинсах с ооочень низкой посадкой. – Это место занято.

– В смысле? – просил Сергей, перебрасывая сигарету из одного угла рта в другой.

– Ну как же, насколько я знаю, это место занято Окуджавой.

– Ну да, точно, – воскликнул Семен и запел приятным голосом:

«Из конца в конец апреля путь держу я.

Стали звезды и круглее и добрее…

– Мама, мама, это я дежурю,

я–дежурный

по апрелю!»

Припев они запели вместе.