Римские древности

XXVIII. Когда консульскую власть приняли на себя Публий Валерий Попликола и Гай Навций, другой муж, опять-таки из патрициев, Сервий Сервилий, который в прошедшем году исполнял консульскую власть, после сложения с себя полномочий был вызван в суд, грозивший ему смертным приговором. Его обвинителями в суде перед народом были двое плебейских трибунов, Луций Цедиций и Тит Стаций, потребовавшие у него отчета не по поводу некоего прегрешения, но из-за выпавшей на его долю судьбы, так как муж сей, бросившись в ходе битвы с тирренами к лагерю врагов более с отвагой, нежели с расчетом, был обращен в бегство находившимися в лагере воинами, которые выступили против него, и из-за этого лишился цвета римской молодежи. 2. Этот процесс патрициям показался самым тяжелым из всех вообще судилищ, и, собираясь между собой, они негодовали и считали ужасным то, что мужество военачальников, не останавливающихся перед лицом опасности, при противодействии им Судьбы станет предметом уголовных обвинений в их адрес. Патриции убеждали, что такие разбирательства станут причиной трусости, нерешительности и отсутствия самостоятельности у военачальников, благодаря чему в итоге и свобода уничтожается, и владычество разрушается. 3. Патриции настойчиво взывали к плебеям, чтобы те не осуждали этого человека, убеждая их, что они очень сильно повредят общему благу, наказывая полководцев за неудачи. 4. Когда же настало время судебного слушания, один из плебейских трибунов, Луций Цедиций, выступил вперед и обвинил Сервия Сервилия в том, что он по глупости и из-за неумения воевать повел войска на очевидную гибель и погубил-таки лучший цвет города, и если бы его коллега вовремя не узнал о несчастье и, со всей поспешностью приведя войска, не оттеснил бы врагов и не спас бы своих, то ничего не помешало бы тому, что и другое войско полностью погибло бы, и в конце концов гражданство сократилось бы наполовину. 5. Сказав это, он начал приводить в подтверждение своих слов свидетелей: оставшихся в живых центурионов и кое-кого из рядовых воинов, которые, стремясь оправдать собственный позор за такое поражение и бегство, обвиняли военачальника за неудачное сражение. Потом обвинитель, вызвав у всех глубокое сострадание к судьбе стольких погибших во время этого несчастья и невероятно преувеличив все остальное, что говорилось публично из ненависти к патрициям и должно было дать отпор тем, кто пожелает защищать этого мужа, с большим презрением к обвиняемому изложив все это, наконец предоставил ему слово.