Робеспьер

Согласно многократно повторённой истории, в Аррасе в 1788 г. будто бы разыгралась драма, которая отчасти могла бы объяснить общественное становление Робеспьера. Если человек становится революционером, если вскоре он покидает Аррас, чтобы больше не вернуться туда, кроме единственного раза, это лишь потому, что якобы его образ стал ненавистен другим; он будто бы стал здесь своего рода проклятым, лишившемся уважения адвокатом, и будто бы сбежал в политику от скомпрометированной и неудавшейся карьеры. Многие пытались это доказать с помощью рассказа из разряда битвы титанов – в аррасском масштабе! С одной стороны, вот знаменитый Либорель, который приближается к пятидесятилетнему возрасту; он один из самых занятых адвокатов города, и его метод ведения дел традиционен; он адвокат, не литератор. С другой, Робеспьер, только достигший тридцати лет. После того, как Либорель был "ментором" молодого человека, он якобы стал врагом тем более непримиримым, что Робеспьер ему будто бы выказал недостаточно уважения и благодарности во время дела Детёфа. Ненависть, как это считается, прорвалась в 1788 г., когда Робеспьер, отныне изгнанный из юридического сообщества, мог излить свою желчь в анонимном памфлете, на который Либорель якобы резко ответил… другим анонимным памфлетом.

Именно Жозеф Огюст Пари в 1870 г. ввёл Либореля в биографию Робеспьера. К противостоянию Бриссо-Робеспьер в 1792 и 1793 гг. добавляется теперь столкновение Либорель-Робеспьер 1780-х гг. Именно Пари впервые вывел на сцену эту растущую ненависть между двумя людьми, именно он откопал в архивах два анонимных памфлета 1788 г. и именно он, без колебаний, утвердил местную традицию, которая приписывала их Робеспьеру и Либорелю. Вещи казались ему столь кристально чистыми, столь очевидными, что он не искал им доказательств: не могло ли здесь быть какого-нибудь письма или свидетельства, чтобы подтвердить нарастающее противостояние между двумя людьми? доказательства или даже простого указания, чтобы можно было приписать памфлеты Робеспьеру и Либорелю? Никто никогда не находил подобного. Но какая разница! Основа дела готова, этого достаточно, книга за книгой, ещё немножко и создаётся роман вокруг этого ужасного конфликта. Появляются даже примечания, которые отсылают к рассказам предыдущих биографов; но никогда к источникам, если это не те самые два пасквиля. Роман подпитывается и доказывается самим собой.

Восстановим ход событий. Либорель привёл Робеспьера к присяге (1781), это верно, но, кроме него, ещё и четырёх из семи новых адвокатов в этом же году, троих из шестнадцати кандидатов в 1782 г. и пятерых из пятнадцати в 1783 г. Был ли он наставником для каждого из них? Либорель действительно позволяет Робеспьеру вести его первое дело, дело Барду (1782), затем он выступает против него в деле Детёфа, но напомним, что его ответ на записку Робеспьера появляется более года спустя после её публикации, предваряя процесс переговоров (1786). Более того, пути обоих адвокатов пересекаются и в других сражениях в совете Артуа… Они умеют работать вместе. Остаётся грандиозная история 1788 г. С начала апреля по рукам ходит "Письмо М.*** адвоката совета Артуа, своему другу М.*** также адвокату парламента Фландрии", которое приводит в волнение местное юридическое сообщество.

Подражая достаточно обычной для больших адвокатских коллегий XVIII в. практике, аррасские адвокаты открывали "конференции", посвящённые экзамену по обычному праву Артуа, при поддержке первого председателя суда Бриуа де Бометца, который готовил для них залу своего особняка. Однако организация была открыта только для старших (консультантов), около двадцати адвокатов, в данный момент ведущих дело в суде, и пяти или шести "молодых людей". Именно один из таких молодых адвокатов и написал "Письмо"; он возмущается, что не был приглашён и пользуется этим, чтобы поговорить о сложностях продвижения в карьере: о медленном обзаведении клиентурой, о зависимых связях между прокурорами, о противозаконной конкуренции, которую эти чиновники им устраивают, их алчности, их бескультурье… Тон разочарованный, обвинения оскорбительные. Немного позднее был напечатан и распространён в городе резкий ответ, который оправдывал членский состав конференций, защищал благородство профессии адвоката и говорил о необходимости уважения к прокурорам.