Робин Гуд

Письмо к стреле он прикрепил,
Пустил ее в полет,
Глядь — кто-то уж его схватил
И королю несет.

Так государь узнал о том,

Что Робин Гуд готов
Покорным быть ему во всём
И усмирить стрелков

И умоляет всё простить

Ватаге удалой,
Не то, как прежде, будут жить
Стрелки в тени лесной.

Король помиловал бы их,

Но зашумел совет:
«Хитер вожак стрелков лесных,
Прощать его не след».

Пока обдумывала знать,

В чем будет меньше зла,
Часть удальцов не стала ждать —
В Шотландию ушла,

Решив: коль сдастся Робин Гуд

На милость короля,
То остальных ждет скорый суд
И крепкая петля.

Из ста осталось у него

Лишь сорок человек,
Что были все до одного
Верны ему навек.

Коль все б остались, вышло б им

Прощенье прежних дел,
Ведь государь стрелкам лесным
Пощаду дать хотел.

Но не дошла до леса весть —

Скончался Робин Гуд.
Что с ним случилось, всё как есть
Я опишу вам тут.

Сидел от прочих он вдали

И, скорби не тая,
Тужил, что от него ушли
Неверные друзья.

«Спасал стрелков из западни

Не я ли столько раз?
И вот покинули они
Меня в нелегкий час!»

Он захворал от тяжких дум

Горячкой, говорят,
И у него мутился ум —
Он выжил бы навряд.

Желая жизнь свою спасти,

Заставил он друзей
Себя в обитель отнести,
Чтоб кровь пустить скорей.

Монах бесчестный сделал вид,

Что лечит удальца,
Но глядь — уж кровь струей бежит
В преддверии конца.

Вот так за прежние дела

Монах сквитаться смог,
Ведь сделал очень много зла
Попам лесной стрелок.

Так от измены умер тот,

Кто не был силой взят.
А, верно, ждал его почет,
Хоть был он виноват.

Король приблизил бы его,

Он был бы счастлив впредь,
Когда б не пал от рук того,
Кого не мог терпеть.

Предатель подлый был монах,

И, право, не солгу,
Сказав, что зря, отринув страх,
Стрелок пришел к врагу.

Вот аббатиса погрести

Его скорей велит,
И на обочине пути
Он, как бедняк, зарыт.