Робинзон Крузо

Пожилой туземец заверил меня, что буря, которая свирепствовала всю ночь, была так сильна, что если даже беглецы не потонули, то их наверняка отнесло далеко на юг, к берегам, населенным враждебными племенами. Там их ожидала такая же судьба, какую они готовили всем своим пленникам, и наверняка их давным-давно съели. Если же каким-то чудом они уцелели и благополучно достигли мест, где обитают их сородичи, то тут судить трудно. Тем не менее пожилой дикарь склонялся к тому, что беглые людоеды настолько напуганы внезапным нападением и грохотом наших ружей, что, скорее всего, поведают о случившемся как о внезапном явлении могущественных и воинственных духов, истребляющих все живое. Он своими ушами слышал, как туземцы, пытаясь спастись бегством, кричали друг другу, что не могут понять, каким образом человек может изрыгать огонь и убивать на огромном расстоянии, даже не поднимая руки.

В этом пожилой дикарь оказался прав: со временем я узнал, что среди местных племен распространились жуткие слухи о моем острове, и никто из каннибалов не решался не только высадиться на его берега, но даже приблизиться на несколько миль. Они были безмерно напуганы рассказами тех, кому все-таки удалось избежать гибели на море, и твердо верили в то, что огонь богов истребляет всех, кто ступит на землю заколдованного острова.

Все это стало известно мне гораздо позже, и долгое время я находился в беспрерывной тревоге за себя и свой народ. Но теперь нас было уже четверо, и мы вполне могли на поле сражения выстоять даже против сотни дикарей.

Однако время шло, а на горизонте так и не появилось ни одной пироги. Мои опасения насчет внезапного вторжения людоедов начали постепенно рассеиваться, и я снова стал подумывать о плавании к отдаленной земле. Тем более что отец Пятницы убедил меня, что у его соплеменников нас ждет самый радушный прием.

Глава 41 Британский корабль

И все-таки я отказался от своих намерений – к этому меня подтолкнул один важный разговор с испанцем. Тот сообщил, что кроме него на побережье, куда я стремился, оставались еще шестнадцать его товарищей – испанцев и португальцев, которые спаслись после кораблекрушения. Они мирно жили по соседству с туземцами, но терпели большую нужду во всем необходимом – в пропитании, одежде, лекарствах. В отличие от меня эти люди потеряли все, что имели.

Я принялся расспрашивать, и мой испанец поведал, что был членом команды испанского корабля, который шел из Pио-де-ла-Платы в Гавану. Туда он должен был доставить груз, состоявший из слитков серебра и хлопковых тканей, а обратно вернуться с полными трюмами товаров из Европы, которые в изобилии поставлялись на Кубу. Во время кораблекрушения пятеро членов команды погибли, а остальные благополучно добрались до побережья, где обнаружили, что оно населено многочисленными индейскими племенами.

Первое время моряки буквально умирали с голоду и ежечасно ожидали нападения каннибалов. У них было кое-какое огнестрельное оружие, но оно оказалось совершенно бесполезным, поскольку морская вода подмочила весь порох за исключением двух-трех фунтов, которые они быстро истратили, добывая пропитание охотой.

Я спросил, на что же надеялись потерпевшие бедствие и не пытались ли они выбраться оттуда? Испанец на это ответил, что они много раз обсуждали такую возможность, но у них не было ни судна, ни инструментов, необходимых для его постройки. В конце концов все впали в отчаяние.

Тогда я поинтересовался, не примут ли они мое предложение вырваться из заточения на диком побережье и перебраться ко мне на остров.

Разумеется, я колебался и откровенно признался испанцу, что опасаюсь измены и вероломства. Я не знаю этих людей, а ведь мне придется довериться им, поставив под угрозу свою жизнь и благосостояние. Известно, что благодарность – это не добродетель, которой обладает каждый, и люди часто пренебрегают ею в погоне за сиюминутной выгодой. Было бы досадно оказаться пленником в их руках, а со временем попасть в испанские колонии, где любого англичанина, чем бы он ни занимался, ждут заточение и пытки. Уж лучше угодить в лапы к людоедам и быть заживо съеденным, чем отправиться на костер по приговору суда инквизиции, – ведь любое лицо моего вероисповедания считается у испанцев еретиком.

Но было нечто такое, что заставляло меня отбросить все опасения. Если бы моряки, потерпевшие крушение, оказались на моем острове, мы, располагая таким количеством рабочих рук, могли бы быстро построить вместительный парусник, на котором нетрудно добраться до Бразилии или испанских владений. Для меня важно одно: знать, что в благодарность за обеспечение этих людей оружием, инструментами, материалом и пропитанием они не скрутят меня и не доставят в трюме судна прямиком к испанским властям. Тогда моя участь станет гораздо худшей, чем заточение на необитаемом острове.