«Робот-зазнайка» и другие фантастические истории

Сэм продемонстрировал ящик, похищенный у Дока Малларда.

– Это кориум. Мне нужно две тысячи кредитов. Все, что сверху, оставь себе. Сможешь продать так, чтобы не засветить меня?

– У кого стянул? – спросил Щипач. – Лучше скажи, чтобы я мог сориентироваться.

– У Дока Малларда.

Щипач хихикнул:

– Конечно устрою, сынок. Видишь экран? Направь его на меня.

– Я тороплюсь.

– Возвращайся через час.

– Хорошо. Еще одно. Только ты знаешь, что я не стар. – Сэм достал из кармана и нацепил бороду.

– Понятно, сынок. На Щипача можешь положиться. Увидимся через час.

Сэм вышел.

В больнице ему придется назвать свое имя. Неужели в нем узнают человека, провернувшего когда-то аферу с колонией? Этого нельзя исключать. Снимок его глазного дна сохранился в архиве, а может, там есть и другие данные. Средний человек, уловив во внешности Сэма что-то знакомое, скорее всего, объяснит это случайностью. Но в больнице Сэм будет находиться под более тщательным наблюдением. Нелепо пытаться сохранить внешность восьмидесятилетнего старика.

Вдруг Сэму пришло в голову, что может существовать человек, очень похожий на него и к тому же соответствующий по возрасту. Его собственный сын.

Правда, у него нет сыновей. Но он мог бы их иметь. И все знают, что низкорослый плебей не может быть бессмертен. Значит, объяснится и его молодой вид. Он сохранит свою драгоценную тайну при минимальной маскировке, выдав себя за сына Сэма Рида.

Имя? Из глубины всего прочитанного, занявшего в свое время годы, теперь казавшиеся часом, он извлек воспоминание о пророке Самуиле, старшего сына которого звали Иоиль.

Хорошее имя. Не хуже других. Итак, он Иоиль Рид.

Тридцать пять минут спустя он стоял в приемном покое, оцепенев от изумления. Потрясение было слишком сильным. Он мог лишь тупо спрашивать:

– Что? Что вы сказали?

Молодой дежурный за стойкой нетерпеливо повторил:

– Мы выписали вас сегодня утром как вылечившегося.

Сэм открыл рот и снова закрыл, не произнеся ни звука.

Дежурный задумчиво рассматривал его.

– Амнезия? – предположил он. – Вряд ли… А впрочем, может, покажетесь доктору?

Сэм кивнул.

– Шесть недель назад, – спокойно объяснили ему, – вас привел сюда человек, назвавшийся Эвансом. Он не оставил адреса, сказал лишь, что он здесь проездом, поселился в гостинице. Можете поискать его, если желаете. Плата за регуляционную терапию поступила перед самым вашим появлением, ее доставил курьер. В момент прибытия вы находились в хорошем физическом состоянии. – Врач просмотрел лежавшие перед ним бумаги. – Вероятно, к вам уже применяли соответствующее лечение в период вашего сна. Сегодня утром вас выписали. Вы себя вели совершенно нормально. За вами явился человек – другой, хотя он назвался тем же именем. Вот и все, что я могу сказать вам, мистер Рид.

– Но… – Сэм задумчиво потер лоб, – почему я не помню? Что это значит? Я…

– К сожалению, на подпольном рынке продается немало препаратов, вызывающих амнезию, – сказал врач. – Но вы отсюда вышли в хорошем костюме, с сотней кредитов в кармане. Когда очнулись, одежда и деньги были при вас?

– Нет, я…

– Вероятно, вас ограбили.

– Э-э… Да… Конечно, так и было.

Мало ли существует способов лишить человека сознания в темном переулке, подумал Сэм. Горсть порошка в лицо, удар по голове…

Грабители редко заботятся о том, чтобы переодеть жертву в собственные лохмотья, но в остальном история выглядела бы довольно правдоподобно…

Не будь того незнакомца, который ждал пробуждения Сэма.

Сэм встал, все еще борясь с растерянностью:

– Не дадите ли мне адрес, названный вторым Эвансом?

Он стоял на узкой ленте Пути, уносящей его из больницы. Адрес никуда не приведет, в этом не было сомнений. Тот, кто выстроил всю цепочку чудес, должен был тщательно замести следы.

Кто-то кормил сорок лет Сэма, пока тот находился под действием сонной пыли. Захария Харкер? Сигнал подала Кедре Уолтон, но за ней стоял Захария.

Голос Иакова, но рука Исаака.

Неужели Харкер следил за Сэмом сорок лет?

Или Кедре? Кто-то, по словам доктора, постарался на совесть. Кто-то заплатил, чтобы Сэма вылечили, а потом ограбил и раздел. Чтобы Сэм, очнувшись, имел столько же, сколько было у него, когда родился.

Даже меньше, ведь у него не было права по рождению. Впрочем, нельзя сказать, что этого права его лишили совсем. Сэм вдруг с гордостью осознал, что, если бы существовал Иоиль Рид, он стоял бы рядом с отцом на длинных, стройных ногах, красивый и элегантный, как сам Захария, – бессмертный не только по праву рождения, но и по облику.

Сэм испытывал едва ли не боль, когда пытался вообразить простершуюся перед ним вечность. А вспомнив Щипача, взглянул на его жизнь с нового ракурса, и ему стало страшно. Наверное, так можно смотреть на судьбу кошки или собаки. Отныне Сэма всегда будет преследовать мысль о кратковременности жизни обычного человека.

Неудивительно, что семьи создали тесный союз. К кому можно испытывать чувство дружбы и любви без примеси жалости? Только к равному. Это древняя пропасть между богами и людьми. Бессмертный – значит чужой. И наоборот.