«Робот-зазнайка» и другие фантастические истории

– Я любопытна. Все время слежу за Кедре через секретную камеру. Она не догадывается. Когда я узнала, что ты обнаружен… решила, что смогу тебя использовать. Против Кедре или против Захарии… Я еще не выбрала. Потом буду думать об этом. А сейчас я думаю о Захарии. И о Харкерах. Я ненавижу Харкеров, Сэм. Всех Харкеров. Даже себя ненавижу, потому что я наполовину Харкер. Да, пожалуй, я использую тебя против Захарии. – Она наклонилась вперед, коснувшись зеленовато-золотистыми волосами лица Сэма, и сказала, глядя ему в глаза сквозь густые ресницы: – Ты ведь тоже ненавидишь Захарию, Сэм. Наверняка ненавидишь. Он хотел тебя прикончить. Как считаешь, где у него самое уязвимое место? Теперь, когда Кедре знает, что ты жив и молод… Молод?

Она задумчиво сдвинула брови. Но эта тема требовала умственных усилий, а Сари не была способна на них. Сейчас ее мозг мог работать лишь на самом примитивном уровне, машинально, не напрягаясь.

Вдруг она откинула голову и рассмеялась:

– Как здорово! Я накажу их обоих! Теперь, когда ты снова жив, Захария будет ждать, пока ты не наскучишь Кедре. А Кедре не заполучит тебя – она не знает, где ты. Сэм, ты сможешь спрятаться? Там, где тебя не найдут ее ищейки? О, пожалуйста, Сэм, спрячься! Ради Сари! Сари будет так счастлива!

Сэм встал. Мостик мелодично звенел под его ногами, и эта музыка сопровождалась смехом Сари. В лицо дул ароматный ветерок, когда Сэм шел по решетчатому залу. Кабина ждала там, где он ее оставил. Когда он вышел из лифта, внизу никого не было. Сэм прошагал над потоком и оказался на улице.

Как в тумане, ступил он на ближайший Путь и позволил везти себя в неизвестность.

Сэму пришлось убеждать себя в реальности только что пережитого – оно имело все качества сна. Но мысли о счастливом шансе не оставляли его.

У Харкеров есть слабое звено, о котором они даже не подозревают, – Сари. А за этим кроется еще бóльшая уязвимость, если Сари действительно Харкер.

Она явно ненормальна. Наркозависимость и незрелость ума лишь частично объясняют неуравновешенность, которая составляет самую сущность ее натуры. Это открывает перед Сэмом новые горизонты. Значит, даже бессмертные уязвимы, даже в крепостной стене их наследственности можно найти слабые места.

Есть два пути, на которых он может устроить Харкерам засаду. Оба требуют тщательного изучения. Этим Сэм займется позже.

Самое важное сейчас – спрятаться. И чем дольше Сэм размышлял, тем больше склонялся к идее посетить колонию, где правит Робин Хейл.

Иоиль Рид? Никто не знает о Сэме, кроме Сари. Надо действовать безотлагательно.

Так он и поступил.

Самым удивительным в колонии было то, что она практически находилась на дне моря.

Ни разу с тех пор, как Сэм покинул башню, он не видел над головой открытое небо.

Сначала импервиумный купол и миля воды над ним. Потом самолет с корпусом из металла и пластика. Далее огромные шлюзы колонии, защищенные от проникновения инфекций ультрафиолетовыми облучателями и распылителями кислоты. И вот, наконец, он стоит на почве Венеры, над головой прозрачный купол радужно окрашивается там, куда падают лучи солнца, сумевшие прорваться сквозь толстый облачный покров. Воздух пахнет по-прежнему. В атмосфере Венеры мало кислорода и много двуокиси углерода; эта смесь пригодна для дыхания, но не очень приятна. Здесь, под куполом, компоненты воздушной смеси тщательно сбалансированы. Конечно, это продиктовано необходимостью, как необходим и импервиумный купол для защиты от буйства жизни, царящей на поверхности Венеры. Флора и фауна рвутся к свету в самоубийственно-братоубийственном стремлении опыляться и спариваться, рожать и почковаться в среде, чья потрясающая плодородность – залог ее собственной невероятной нестабильности.

На берегу стояло фортификационное сооружение – старая крепость Вольной Компании Дун. Заново заселенная, она тоже была покрыта импервиумом – куполом диаметром в четверть мили. Тут и там стояли домики, построенные явно без планировки: всех форм, размеров и цветов. Отсутствие дождей и ветров развязало архитекторам руки. Если что и ограничивало строителей, так это естественная гравитация, но парагравитационные щиты позволяли возводить башни даже в пизанском стиле. И все же ни в материалах, ни в дизайне не наблюдалось излишней вычурности. На всей колонии лежал легкий отпечаток обветшалости.

Открытой земли под куполом не наблюдалось. Вся поверхность была покрыта пластиком. Защита от лишайников? Возможно. В больших гидропонных бассейнах росли сады, немногочисленные мелкие резервуары содержали стерилизованную почву. Люди работали явно не напрягаясь. Это смахивало на сиесту.

Сэм пошел по дороге, куда указывал знак «Администрация». Давала о себе знать агорафобия. Всю жизнь он провел под полупрозрачным куполом, зная о лежащей сверху толще воды. Здесь же сквозь прозрачный колпак проникало солнце, и это освещение не было искусственным, хоть и казалось плохой имитацией работы ламп дневного света.