Родина

— Надь… — он осторожно отстранил ее — Надь. Успокойся. Сказать все равно придется, но когда — решать тебе. Я готов тебя поддержать… в конце концов… пусть он мне морду набьет что ли. И все … не знаю… наверное, все будет хорошо. Все будет хорошо…

Со стоянки донесся пиликающий сигнал — это машина Надежды. Опель Астра — он ее помог привезти, растаможил по своим, доступным только офицерам ФСБ каналам.

Надежда достала платок, вытерла потекшую тушь.

— Я пойду…

Шагнула, но тут же остановилась…

— Ты извини меня. Ты хороший, я знаю. Надежный. Просто я… всегда сукой была.

И — пошла к машине.

Майор проводил ее взглядом. Потом достал телефон, набрал тот же номер.

— Они выехали из госпиталя — не представляясь, доложил он.

— Все нормально — голос генерала был сухим, резким — ОТО[19] уже закончил в адресе. Возвращайся…

Твою мать. Твою же мать…

* * *

— Майор…

Стеблов обернулся — он уже шел к машине. Невысокий, щуплый человек в очках и с бородкой, делающими его похожим на лидеров палестинского сопротивления семидесятых — внимательно смотрел на него. Он так же был похож на советского геолога — участника конкурса авторской песни.

— Что вам нужно? Вы кто?

— Для начала, здравствуйте — сказал бородач, подходя ближе — полковник Борис Каплунов. СВР.

— Документы.

Каплунов иронически улыбнулся.

— Да ради Бога.

Пропуск — как обычно без должности и ФИО, но с фотографией. Такой же есть и у него.

— Я слышал ваше выступление на коллегии. Поздравляю. Хорошо врете.

— Что вам нужно?! — грубо сказал Стеблов, заведенный всем предыдущим, и Динамо, и разговором с Надькой и общей неустроенностью его доселе налаженной жизни — если есть вопросы, пишите письменный запрос на имя моего начальника, генерал-майора Гришина. В порядке межведомственного взаимодействия. А меня оставьте в покое!

Каплунов убрал пропуск в карман, не переставая иронически улыбаться.

— Непременно напишем, майор. И про ваши геройства в Чечне — в девяносто шестом — мы тоже запросим Министерство обороны. И про то, как Першунов попал в плен. Как думаете, что они нам ответят?

Стеблов понял, что этот человек слишком много знает. А Гришина рядом, чтобы спросить, как быть — не было.

— Что вам от меня нужно? — притормозил он.

— Для начала, чтобы вы проехали с нами в Ясенево. Посмотрели кое-какие фотографии… нам интересна информация по той спецоперации, которую вы провели в Чечне. Из первых, так сказать, рук…

Стеблов взглянул на часы.

— Я на чужой машине.

— А я — на своей — сказал полковник — и обратно мы вас тоже доставим. Куда скажете. У вас ведь весь остаток дня свободен — или я ошибаюсь.

Стеблов с трудом признал поражение.

— Надеюсь, недолго…

— Я тоже на это надеюсь, майор. Кстати, почему мы не смогли найти информацию по операции в штабе Объединенной группировки. Ни приказов, ни ведомостей по расходу боеприпасов, ни БРок[20], ничего…

— Война идет. Бардак.

— Это да. На войне всегда бардак…

Ближнее Подмосковье, Ясенево. Штаб-квартира СВР. 06 января 2000 года

Служба Внешней Разведки — бывшее Первое главное управление КГБ СССР — квартировала в Ясенево, в здании, построенном в семидесятые для международного отдела ЦК КПСС финскими строителями — нормально строить у нас и тогда не умели. На тот момент ультрасовременное — сейчас это здание выглядело устаревшим и обвешавшим, с модной тогда архитектурой «стеклянной свечки». Перед зданием — разведчики разбили парк, здесь были деревья, посаженные лично Юрием Владимировичем[21]. Он тоже выглядел запустевшим и неухоженным, плиты, которыми были вымощены дорожки — потрескались и их не заменяли.

А вот сама Служба Внешней Разведки — чувствовала себя намного лучше, чем выглядела ее штаб-квартира. Дело в том, что если основной состав КГБ пережил начале демократических времен аж пять болезненных реорганизаций, в том числе совершенно безумное слияние с МВД — то Внешнюю разведку не трогали… про нее просто никто не вспомнил, да и… за что ее ненавидеть — она всегда работала по загранице, диссиду не щемила. Исключительно удачно — директором СВР был назначен Евгений Максимович Примаков, опытный журналист-международник, востоковед, лично знакомый с половиной лидеров арабских стран. Он в течение нескольких лет, самых тяжелых для страны лет — умело руководил службой, выводя ее из-под всех ударов, сохраняя самое важное и ценное — агентуру и людей, способных с ней работать. В ФСБ, например — несколько лет не было своего следствия, разогнали — потом пришлось восстанавливать с нуля. А что говорить про агентуру — мало что вызывало такую ненависть демократической общественности, как стукачи КГБ. В итоге получили Буденовск и Первомайское — в отрядах боевиков не было агентурных позиций, никто вовремя не предупредил. Так что ФСБ и сейчас — во многом блуждало в потемках, а вот СВР — в основном сохранило боеспособность.