Родина

Женщины чувствуют такие моменты… по тому, что у них произошло ночью, она поняла — знает. Или подозревает, что равносильно знанию. Знает, и наверное, ненавидит ее за это.

Он был чужим… женщина это тоже чувствует. Он был чужим… и то, что раньше выбрасывало их на орбиту, то что раньше заставляло забывать о ссорах и мириться… теперь это была просто потная возня на кровати. С чужим мужиком. С Сашей было не так — она его не любила, но он стал для нее родным…

И еще — какой-то интуицией, которой обладают только женщины и то не все — она поняла, что с ним в плену что-то произошло. У него кто-то был там… и что-то произошло. Что-то, отчего и она теперь — была для него чужой.

Но… а какая ей разница, если так разобраться?

Нет любви — значит, не будет и доверия. Профессор предупредил — может произойти все что угодно. Оставлять с ним Лешку…

Нет, надо решать… пока не поздно — решать.

Она даванула на газ… сзади загудели… плевать.

* * *

В притулившейся дальше по ходу движения грязной, замызганной девятке — пассажир зло выругался.

— Тронулась, б… Давай…

— Нарушаем. Передать бы.

— Я сказал, давай!

Водитель пожал плечами — резким маневром девятка, под недовольные гудки встроилась в поток. Пассажир девятки — скрупулезно записал остановку в оперблокнот…

* * *

— Опаздываешь, мать… — главный редактор смотрел на нее требовательно — я все понимаю, но ты нашу работу знаешь…

— Извините, Алексей Иванович, больше не повторится.

— Это кто это так тебя?

Она покраснела.

— Ударилась.

— Врешь, и не краснеешь. Ладно…

— Что у нас сегодня?

— Главной темой ставим выступление и.о. Дальше, как обычно… Чечня… выборы… международка…

* * *

— Надежда Дмитриевна…

Поглощенная задачей впихнуть невпихуемое, то есть дать за минимально отведенное на новости время максимальное количество информации — она недоуменно подняла голову. Невысокая, рыженькая девушка — уже вошла в ее кабинет.

— Меня зовут Вероника…

— Девушка… стажерами у нас занимается Никита…

— Я не стажер… разрешите задать вам несколько вопросов.

— Простите?

— Об Алексее Владимировиче?

— О ком?

— Об Алексее Владимировиче. Ваш супруг. Понимаете, он…

— Простите, а что с ним?

— Мы делаем репортаж о героях войны и судьбах их семей. Мы могли бы…

— Как вы сюда попали?

— Алексей Иванович согласился.

— Мне нечего сказать.

— Мы могли бы…

Она молча встала, подошла к двери — и красноречиво распахнула ее.

— Я оставлю вам визитку… нам выделен определенный бюджет и мы могли бы договориться…

— Девушка, вы теряете время. Я — тоже.

— Хорошо…

Настырная рыжеволосая журналистка — вышла из ее крохотного кабинетика. Она забрала со стола визитку, прошла с ней в кабинет главного редактора. Тот как раз разговаривал по телефону… но в кабинете он был один.

— Леша, я перезвоню…

Она бросила визитку на стол.

— Что это?

— Ты ее выпроводила?

— С треском!

— Напрасно, Надюш, напрасно…

— Это почему?

— Ты слышала фамилию Посконский?

— Семен Посконский?

— Он самый. Так вот, он, почему то интересуется тобой. Он уже звонил. И не мне — а…

Главред красноречиво уставился на потолок с шумоизолирующими панелями.

— Это конечно, твое личное дело, Надя. Но я бы не отказывался встречаться с людьми Посконского. Он работает на самый верх.

— И что ему надо?

— А ты не догадываешься?

…

— Ты — не королева красоты, верно, и миллион не выиграла в лотерею. Что в тебе… верней, в твоей семье есть такого, что может заинтересовать журналистов?

…

— Я как раз, кстати, тебе хотел предложить. Может, передачу сделаем? Возвращение героя.

— Нет.

— Почему?

— Алексей… врач предупредил, что ему нельзя испытывать никакие стрессы.

— Вся сегодняшняя жизнь — это стресс, Надюша. Лучше…

Она вдруг заревела…

— Ты чего…

— Ухожу я … я все решила.

— Так…

Главред встал, закрыл дверь на ключ. Вернулся за стол, достал бутылку армянского коньяка и стаканы.

— Ну-ка… выпей, мать… выпей, выпей…

Она хлебнула… коньяк ожег горло… она закашлялась.

— Так… уже лучше. Ты чего, мать. Как Витьке Лисовскому по женильному аппарату с ноги… так прямо героиня. А тут… ну… не кисни.

— Алексей Иванович… я не могу с ним. Он…

Она выложила все… и про тот секс, что у них случился ночью. и про то что она боится оставлять с ним сына, и про… в общем, про все. Главред — стоически все это выслушал, затем пожал плечами.

— Ну и что ты от меня хочешь услышать?

— Алексей Иванович… я б…, да?

— Ну… Надюша… б… — это категория оценочная. Как думаешь, сколько раз я был женат?

…

— Семь. И что я — б… мужского пола? Так?

Через слезы она усмехнулась.

— Успешный мужчина.

— Живя жизнь, Надь — надо помнить, что она у тебя одна. И прожить ее с нелюбимым человеком ради слова «должен»…

— Это не просто слово…

— Это слово. Как и слово — б… — это просто слово. А вот счастье — это не слово. Это то, что у тебя внутри. Когда я влюблялся — я действительно, любил женщину, и делал все для нее. Когда я терял любовь — я просто уходил.

— А дети?

— А дети… зачем учить детей лицемерию Надь? Думаешь, они ничего не понимают?

— Спасибо, Алексей Иванович.

— Будешь должна. Любишь этого своего… фсбшника — уходи к нему. Тем более что он тебя тоже любит, так?

— Да… любит. И уже давно.

— Есть, кем подмениться?