Родина

— Да нет. Давай, воздухом подышим.

Стеблов указал на балкон. Динамо нацепил тапки, они вышли. За ночь — намело снега.

— Вот, застеклить думаю. Как считаешь?

— Дело хорошее. Стекольщик — без куска хлеба не останется.

Тоном Стеблова была ирония. Першунов перешел в атаку.

— А что, другие предложения есть?

— Есть. Зайти в МО. Получить Звезду. Тобой, кстати, заслуженную.

— Срал я…

Договорить Першунов не успел — Брат неуловимым движением врезал ему поддых, перекинул через перила, придержал…

— Хватит жалеть себя, с…а. Понял? Я тебя не для того из чеченского подвала вытаскивал, чтобы ты ментовские стены облизывал, понял?

— Хватит… отпусти…

— Да не вопрос!

Перед глазами — была бездна.

— Понял, понял.

Рывком — Брат вернул его назад.

— Собирайся. Двадцать минут тебе на сборы. Парадку мы тебе перевезли… в шкафу тебя дожидается.

— Б… давно таким психом стал?

— Давно. Ты только не замечал…

* * *

Фонд, в котором Семен Посконский держал свою штаб-квартиру — настоящую, а не ту что для публики — находился во дворах, у Арбата. Рядом было представительство афганской авиакомпании Ариана…

Добравшись до места на метро — Надежда Першунова минут пятнадцать стояла у входа и нервно курила. В фонде кипела работа… подъезжали легковушки и пикапчики, грузили агитматериалы, какие-то коробки и уезжали. То и дело входили и выходили люди. Она никак не могла войти, потому что понимала — пути назад не будет.

Политическая система — пережует их и выплюнет.

Так она и стояла, пока кто-то нагло и бесцеремонно не взял ее за локоть.

— Новенькая? Не тушуйся, заходи. Давай, отведу…

* * *

— Надежда Юрьевна…

Семен Посконский сидел в своем небольшом кабинетике в огромном кресле и, не отрываясь, смотрел на нее. Он не рисовался… он никогда не рисовался. Сема Посконский всегда знал себе цену…

— Как вы кстати нас нашли… нет, не отвечайте. Дайте, угадаю…и Король.

— Простите?

— Да вы присаживайтесь. Людовский подсказал, верно? Алексей Иваныч, ваш главред. Я его помню на курсе у него была кличка Людовик. А как дамам умел головы кружить, м…

— Простите?

— Да, да. Я вас слушаю.

— Вчера ко мне…

— Да, одна неумеха подходила. Это неважно. Можете считать, что она уже наглядную агитацию расклеивает. Я хотел вам предложить… но боюсь, это уже неважно.

— Важно, Семен Денисович.

— Что?

— Вы хотели нам что-то предложить?

— Да. Видите ли, ваш муж идеально подходит для типажа героя чеченской войны. Молодой офицер… герой… сидел в плену. Идеальная фактура. Я вас не шокирую?

— Нет.

— Значит, старею. Так вот, я работаю на предвыборный штаб… точнее, я и есть предвыборный штаб, понимаете?

…

— Я хотел раскрутить эту историю… она бы помогла вашему мужу получить лучшую реабилитацию, стать вхожим в Кремль. Но мне довелось совершенно случайно познакомиться с ним и я понял, что он… не заинтересован…

— Я заинтересована.

— Простите?

— Я заинтересована. Мужа я беру на себя.

Семен Посконский не стесняясь достал сигарету. Глянул — остро, с интересом.

— Всегда говорил, что в этой стране если и есть хоть что-то хорошее, то это женщины. Вам удастся договориться…

— Это я беру на себя.

— Хорошо. И проблем никаких не будет? Я имею в виду, с психикой? Федеральная кампания, не шутки. Мы говорим о том, что ваш супруг — и вы, кстати, тоже — станут известны всей стране. Вы будете на плакатах. Вам будут задавать вопросы. В том числе и очень неприятные. Как у нас относится к чеченской войне определенные… силы — вам известно.

— Проблем не будет. Я обещаю.

Симон Посконский снова водрузил на нос очки.

— Тогда поговорим о деньгах…

Москва, Останкино. 24 января 2000 года

— Так… послушайте меня.

…

— Смотрите сюда! Понимаете? Вот сюда, на круг. Не на ведущего — на камеру!

— Понятно.

— Можете посмотреть и на ведущего, но помните, что обращаетесь к зрителю.

…

— Ведите себя естественно…

Но это было не так просто сделать…

В Останкино — они были первый раз. Бетонная игла, подпирающая небо — для тех, кто смотрит телевизор казалась Олимпом. Местом, где обитают боги. Но их провели не в само Останкино, а в здание рядом, выглядящее вполне обычно — студии находились именно там. На входе их ждала девица с пропуском для Алексея, та самая…

Видимо, ее отправили в ссылку.

Местом для их раскрутки — изначальной точкой, откуда и пойдет всероссийская известность спасенного из плена героя — выбрали ток-шоу Ивана (Айвена) Безлера. Довольно популярное, два раза в неделю, по пятницам — занимающее прайм-тайм. Схема шоу была в чем-то позаимствована у американцев — тема, главный герой, репортажи и зал. Многое давала личность самого Безлера — скандального журналиста, бывшего АПНовца[38]. Безлер — в советские времена был собкором ТАСС, рекламировал советскую жизнь в США и так увлекся, что стал невозвращенцем, как это тогда называлось. Вообще — отказ возвратиться из-за границы в СССР был серьезным уголовным преступлением. Но СССР больше не было и Безлер, лишившийся жалования на Радио Свобода — вернулся домой и стал ведущим на ОРТ. Общественном Российском Телевидении, первой телекомпании страны.