Родная речь, или Не последний русский. Захар Прилепин: комментарии и наблюдения

Пронзительно и нежно — о волшебном месяце августе, который «тянется и течёт, как янтарь по сосне. Я смотрю августу в глаза — и благодарен ему за мою частную жизнь, она так горяча в его руках. Это самый надёжный летний месяц. Август знает свою пышную, неутомимую силу, шекспировскую, чайковскую, набоковскую».

С криком — о новой стране, сменившей СССР, которая ведёт себя «агрессивно, нагло, подло, хамовито».

Вопрос — не рановато ли Прилепин опубликовал свои размышления «за жизнь»? Многие великие писатели издавали свои рассуждения на разные актуальные темы, но сначала от них просили стать великими. Рановато. Но и у этого есть оправдание. Ему есть что сказать.

Виктория Шохина

Журналист, критик [ «Россия», 26.11.2009]

Прилепин зорок и реактивен. Дорогого стоит рассказ о том, как писатели в 2007-м ходили к президенту Путину. Или о Владиславе Суркове («За три часа общения я ни разу не смог перехватить его взгляд: глаза в глаза. Притом что… он всегда смотрит на тебя»). И о многом другом.

Его представления о жизни чётки и позитивны. Ему не нравится, когда Космодемьянскую объявляют душевнобольной. Когда говорят, что Гагарин не летал в космос. Что Есенин «был странно близок с гомосексуалистами». Слово «совок». «Непобедимо надменные либералы»…

Он «впервые испытал унижение, злость и обиду» в 90-м — когда произошло первое убийство Советского Союза. «Ненависть ненавидящих его родила во мне любовь и нежность к нему». Сейчас же происходит второе убийство. Но: «Мой Советский Союз не опошлить… Мой Советский Союз не оболгать…»

Нравится Прилепину всё, что ярко, эффектно, красочно, в чём есть поэзия, сила, страсть, жизнь (вопреки нацбольскому слогану «Да, смерть!»). Фидель — это поэзия. Че Гевара и Сервантес — тоже поэзия. Пассионарии на карнавале истории. Революционеры. Борцы.

Но не только. Он не может пройти мимо того, что вызывает сочувствие, сострадание, боль. Ребёнок, нищий, собака… Сквозь его тексты пробивается свет щемящей нежности.

Впрочем, он может показать и жёсткость — таков рассказ (не эссе!) «Terra Tartarara» — саркастическая антиутопия из нашей жизни.

Свои максимы Прилепин называет «двусмысленными и весьма относительными истинами». И нередко навзничь опрокидывает только что сказанное: «И не вздумайте воспринимать всё это всерьёз». Так он бежит от пафоса и прямолинейности.

Вообще же Захар Прилепин напоминает мне Курта Воннегута. Такие люди, кажется, верят каждому слову Нагорной проповеди и чувствуют ответственность (а то и вину) перед теми, кому живётся хуже, чем им. Тем и берёт. А ещё слогом — свободным и энергичным.

Но если спросить, ради чего он пишет, ответит: «Ради денег».

«Подельник эпохи: Леонид Леонов». Биография

Константин Мильчин

критик, журналист [ «Ведомости», 23.10.2010]

Прилепин одинаково высоко ценится критиками и коллегами диаметрально разных взглядов, он вхож и в редакцию газеты «Завтра», и в либеральные тусовки; даже на встречу молодых литераторов с Путиным его позвали. Репутацию всеобщего любимчика и «хорошего парня» не смогли испортить ни публичные признания в любви к Сталину, ни дружба с Эдуардом Лимоновым.

Книги о Леониде Леонове от него ждали с любопытством и даже азартом: всем не терпелось посмотреть, удастся ли Прилепину в этот раз сохранить свою безупречную репутацию. Потому что героя он выбрал, мягко говоря, специфического.

Для условно-либерального лагеря Леонов — эталонный плохой советский писатель и литературный чиновник, травивший Пастернака (и не только его), в последние свои годы заслуженно позабытый. Для лагеря условно-патриотического Леонов — фигура в общем положительная, но только, вот незадача, тоже слегка позабытая. И лишь Прилепин не только помнит о нем, но и публикует его жизнеописание в самой знаковой российской биографической серии.

Галина Титова

журналист [ «Правда Севера», 11.05.2017]

Книга Прилепина подкупает в первую очередь выверенными, точными фактами, добросовестностью, с которой автор работал и с архангельскими архивами времён гражданской войны, и со свидетельствами коллег, членов семьи, и — конечно, в первую очередь — со многими томами непростых леоновских текстов.

Вера Звездова

журналист [ «Роскультура», 15.04.2010]