Родники рождаются в горах

— Тебя на свадьбу Худайхат доставил Осман на мотоцикле, — засмеялся Алиасхаб.

— Ты не дал мне опомниться, посадил на мотоцикл. Всю дорогу сердце стучало в пятках. Если поедешь все-таки, сын мой, будь осторожен. Осман слова «осторожность» не признает. Только повторяет: «Чем вы лучше меня, в крайнем случае погибнем вместе!»

Они вышли втроем: Алиасхаб, Шарифат и Хаджимурад.

Супайнат с веранды долго смотрела им вслед.

«Как жалко, что у такого хорошего, умного мальчика нет матери… Сам хочет поставить ей памятник на могилу… Как бы рано ребенок ни потерял мать, любовь к покойной всегда сохраняется в его сердце. А я? Ведь когда болею, о себе совсем не думаю, только о Шарифат. Боюсь, чтобы она не осталась сиротой». — Супайнат смахнула набежавшие слезы и пошла в комнату — хлопотать по хозяйству.

— Доброй дороги, Хаджимурад! Мне направо, опаздываю на работу. Шарифат тебя проводит, а Осман подвезет.

Алиасхаб оставил молодых людей вдвоем и зашагал к конторе колхоза, ни разу не оглянувшись.

— Шарифат, я вру редко, — сказал Хаджимурад. — Это чуть ли не первая ложь в моей жизни. Она могла уронить меня в глазах твоих родных!

— Ложь к добру не приводит, — согласилась Шарифат. — А вот мы уже и пришли — налево дом Османа. Осман — брат Багжат.

— Они живут близко от вас, — заметил Хаджимурад растерянно.

Он не знал об этом родстве.

— Багжат! Багжат! — позвала Шарифат, входя во двор.

— Я здесь, слышу! — Багжат вышла из сарая с грязными, промасленными тряпками в руках. Коротко остриженные волосы торчали в беспорядке. На вздернутом носике, на щеках чернели пятна — отпечатались пальцы. Увидев Хаджимурада, девушка принялась поспешно вытирать лицо.

— Щеки у тебя, как стены небеленые. — Шарифат шуткой старалась подбодрить растерявшуюся подругу.

— Я возилась с мотоциклом, заходите… — пролепетала Багжат. «Пришел прямо к ней, — мелькнуло ревнивое подозрение. — Она ждала, а мне сказала: «Буду ткать весь день ковер».

Багжат, подняв брови, с упреком посмотрела на Шарифат.

— Времени нет заходить! Хаджимурад спешит в школу, — объясняла Шарифат, не замечая, что Багжат рассержена. — Хотели попросить Османа, чтобы подбросил в Цибилкул.

— Осман со вчерашнего дня на совещании в Махачкале. — Багжат, все еще стараясь стереть грязь с лица, искоса посмотрела на Хаджимурада. — Если большая спешка, твоего гостя могу подвезти я.

— Можно ли так шутить над гостем, Багжат? — удивился Хаджимурад.

— Я не шучу. Сейчас я должна поехать за почтой, оттуда через нижнюю долину до Цибилкула совсем близко!

— Ты что, сама водишь мотоцикл?

Шарифат подняла брови.

— А разве ты не знаешь? Багжат водит мотоцикл лучше брата.

— Тебе, Хаджимурад, со мною страшно? — насмешливо спросила Багжат.

— Ничуть, — возразил Хаджимурад. — Просто мне странно представить тебя за рулем.

— Брат Багжат почтальон, ему каждый день приходится ездить за письмами, — пояснила Шарифат. — Иногда Багжат вместо него управляется. Она и меня берет с собой. Я надеваю брюки. — Она засмеялась. — Помнишь, как мы вместе ездили на базар…

Багжат кивком головы подозвала подругу.

— Одна я с ним не поеду, — зашептала она. — Ты знаешь наших людей! Разговоров не оберешься! Поедем вместе!

— Зачем это? Пусть люди что угодно говорят, если у них чешутся языки!

— Ну не только из-за сплетен, — призналась Багжат. — Мне самой как-то неловко. И сейчас еще коленки дрожат — вы так неожиданно появились, — донес ветер до ушей Хаджимурада слова Багжат.

Эти слова доставили Хаджимураду странное удовольствие.

— Мне же надо ковер ткать, — отказалась Шарифат. — Что я скажу маме?

— Поедем! — уговаривала Багжат. — Я помогу тебе вечером. Ты сама говоришь, что я делаю большие успехи.

Последний довод убедил Шарифат. Хаджимурада обрадовало, что сопровождать его будут обе подруги. Он не знал, как благодарить Багжат.

«Какие смелые девушки! А наши еще и не видели женщину на мотоцикле!»

Хаджимурад задумчиво смотрел вслед Шарифат и Багжат — они, оставив его во дворе, прошли в сарай. Услышав сзади четкие шаги, Хаджимурад обернулся.

— Ибрагим! — крикнул он приветливо.

— А, цибилкулец. — Ибрагим так сильно пожал руку Хаджимурада, что у того чуть не вырвался крик от боли.

«Пусть запомнит раз и навсегда, что я могу только подумать, и он, как сухой осенний лист, полетит в воздух, — злорадствовал Ибрагим. — Пусть понимает, с кем связывается! Пусть знает, кто такой Ибрагим!»

Торжествовал он не долго. Услышав нежный возглас Шарифат: «Хаджимурад!», Ибрагим сам, как осенний лист при порыве ветра, подпрыгнул на месте. Лицо его посерело.

— Что с тобой, Ибрагим? — зло спросил Хаджимурад. — На тебе лица нет. Не заболело ли у тебя сердце?

— Если бы болело сердце, я бы не стал, как ты, дважды за лекарством переваливать через гору, искать его там, где не найти.

К ним от сарая бежала сияющая Шарифат:

— Ибрагим, как хорошо, что ты пришел! Багжат хочет отвезти Хаджимурада на мотоцикле, а что-то испортилось. Помоги!

Слова «Багжат хочет отвезти Хаджимурада» сразу успокоили Ибрагима. Он бросил на гостя холодный взгляд и вместе с Шарифат пошел к ожидающей у мотоцикла Багжат.