Родники рождаются в горах

— Направляясь сюда со своим Камилом Баширом[25], ты обо мне совсем не думала, — упрекнул Ибрагим Шарифат.

— И теперь ты мне нужен только для того, чтобы починить мотоцикл, — сказала Шарифат резко и побежала во двор к Хаджимураду. — Сейчас они найдут поломку, и ты поедешь!

— Пусть чинят хоть целый день.

Шарифат смутилась: Ибрагим на руках тащил мотоцикл из сарая. Лицо его покраснело от напряжения, по щекам сбегал пот. Казалось, что вздувшиеся мышцы руки вот-вот прорвут рубаху. Отброшенные назад волосы открывали незагоревшую часть лба.

— Ибрагим, ты в своем уме? — кричала Багжат, прыгая вокруг него. — Оставь, говорю тебе!

— Ого! — Хаджимурад подбежал на помощь.

Шарифат продолжала молча стоять на месте, будто приросла к земле. Ибрагим смотрел только на нее. Его широко открытые, немного выпуклые глаза готовы были выскочить из орбит. Не обращая внимания на крики Багжат и отстранив плечом Хаджимурада, Ибрагим дотащил мотоцикл до середины двора и молча принялся за починку. Проворно работали его большие руки. Тайно от стоящих рядом девушек, два влюбленных юношеских сердца соревновались между собой. Никто не слышал, не видел этого соревнования. А сами они старались спрятать свои чувства в ущельях своих сердец.

— Багжат, я нашел! Здесь контакт оборвался, — сказал Ибрагим, подняв голову.

Ни Шарифат, ни Хаджимурада во дворе не было. Минутой раньше Хаджимурад заметил, что со двора Багжат как на ладони видно горчоковское кладбище. Хаджимурад издали старался рассмотреть надгробные камни и памятники.

«Почему я не обратил на них внимания, когда шел сюда? Ах да, рядом была Шарифат, я обо всем забыл… Надо пойти посмотреть поближе»…

— Пока Ибрагим починит мотоцикл, — шепнул Хаджимурад девушке, — я пойду туда. — Он показал в сторону кладбища. — Сама понимаешь, мне нужно…

— Я пойду с тобой!

Хаджимурад ходил от могилы к могиле, оглядывая надгробия и камни, внимательно всматривался в те узоры, которые казались ему особенно интересными. Лицо его было торжественным и печальным. Выбирая, куда поставить ногу, за ним молча шла Шарифат.

— Очень искусные у вас мастера, — восхищался Хаджимурад. — Каждый памятник рассказывает чью-то историю… Отец мне говорит, что камни, даже не эти надмогильные, а скалы в горах, хранят человеческие тайны.

— И мне мой отец говорит об этом же. А как здесь печально, грустно. Посмотри на этот орнамент. — Шарифат остановилась около надмогильного камня. — Ты по рисунку можешь понять, кто здесь похоронен?

— Попытаюсь… Скорее всего женщина. Видишь, лежит лебедь, а над ней, опустив головы, стоят четыре орла. Написано: тысяча девятьсот сорок пятый год, седьмое февраля… Это день смерти моей мамы.

— Ровно через год родилась я! — Шарифат осторожно прикоснулась к камню. — Ты угадал. Здесь похоронена женщина, Зулхижат. У нее было четыре брата. Говорят, ее любил мой отец… Но это — секрет. Красивее, скромнее ее не было девушки в ауле. И руки у нее были золотые. Сама ткала ковры, седла, вышивала золотыми нитками бурки братьям. Братья ее очень любили. Других сестер у них не было. Крепко любил ее и отец. А погибла она неожиданно и страшно. Подробностей ее смерти я не знаю, мама молчит. А вот от людей я слышала… Одни говорят, что Зулхижат пошла поздним вечером встречать брата, вернувшегося из армии, и попала в бурю. Другие говорят, что Зулхижат несла в другой аул починить сапоги младшего брата. Третьи уверяют, что она ходила за медом для больной матери. Говорят разное, но известно одно — в тот вечер она домой не вернулась. Поднялась метель, снежная буря. Зулхижат искали несколько дней и ночей, весь аул глаз не смыкал целую неделю. Так ее и не нашли. Какой-то солдат из другого аула, возвращаясь с фронта, наткнулся на замерзшую, занесенную снегом девушку. Он прибежал в Горчок, рассказал. Ее отрыли. Это Зулхижат, мертвая, лежала в сугробе.

Хаджимурад внимательно слушал печальный рассказ Шарифат.

— У меня нет сестры, — проговорил он грустно.

— Четыре ее брата целый год носили траур, — продолжала Шарифат, — не брили бороды. В городе лучшему мастеру заказали этот памятник. Добрую, любившую братьев Зулхижат не забыли в ауле. Когда в семье рождается дочка, старухи говорят: «Дай бог, чтобы она выросла такой красивой и скромной, как Зулхижат», Каждую весну братья приходят на могилу, красят ограду, сажают цветы. И эти деревья они посадили. Видишь, как разрослись!

— Не надо было выходить в такую ночь, — сочувственно проговорил Хаджимурад. — Как красиво придумано. Умирающий лебедь, а вокруг четыре орла. Хорошо, что мы пришли сегодня сюда. Этот памятник создан руками настоящего мастера. Если бы не ты, я бы, может, прошел мимо… А кто это стучит все время? — спросил он, прислушиваясь.

— Это каменщик Лабазан, он у нас высекает по камню. Тоже очень хороший мастер.

— Пойдем посмотрим!

Несколько минут Хаджимурад и Шарифат молча поднимались в гору. Каменщик, маленький, смуглый, с узкими глазами, Лабазан при виде нежданных гостей поспешно прикрыл камень брезентом.

— Он никому не показывает работу незаконченной. Никому! — шепнула Шарифат.